— А что, нравятся? Это 76-миллиметровые. Пушечки — как девушки… Хороши издалека, а еще лучше вблизи. Ох, не любят их фашисты. А мы шпарим из них по фрицам с первых дней войны, от самой границы. Немало поколесили. — Он внимательно посмотрел на нас и спросил: — А вы, ребята, откуда? Не получили еще назначения?
— Да из самого Баку. Идем и ищем, кто бы нас приютил у себя, да что-то нет желающих, — сказал Казик и протянул портсигар с папиросами.
— Нет желающих, говоришь? Посмотрим! — Сержант глубоко затянулся, затем еще раз и, уходя, бросил на ходу: — Подождите меня здесь, поговорю с кем надо. Из моего расчета двоих вчера похоронили…
Батарея разворачивалась к бою. Офицеры указали огневые позиции, и артиллеристы начали окапывать орудия и маскировать их соломой и травой. Тракторы отошли назад и остановились между скирдами. Из обозных подвод остались лишь две, а остальные уехали в направлении Ростова.
— Эх, разрешили бы повоевать с этими пушечками!.. Такого бы шуму наделали среди гитлеровцев! — загорелся я, обращаясь к Казику.
— Да, хорошо бы!.. И вместе с советскими войсками вернуться в наши родные края, где люди ждут освобождения от неволи, — мечтательно продолжал он, 76-миллиметровые пушки грозно смотрели своими жерлами на далекий западный горизонт. Оттуда ждали появления противника. Оттуда доносились нарастающие раскаты артиллерийской канонады. Мне вспомнились первые дни сентября 1939 года и гитлеровские пушки. Тогда они не маскируясь, с открытых позиций, прямой наводкой обрушивали смертоносные снаряды на наши неглубокие окопы, тянувшиеся вдоль реки Сан.
— Где наша артиллерия, где авиация, которые мы видели во время военных парадов и которые бы нам теперь очень пригодились? — засыпали мы вопросами наших офицеров. К сожалению, те тоже не могли сказать нам, простым солдатам, что-нибудь определенное.
— Эй, ребята! — позвал нас знакомый сержант. — Идите сюда, скорее!..
Возле орудия трое артиллеристов рыли стрелковые ячейки для укрытия во время бомбежек. Один из них, молодой, которого звали Колей, возился с прицелом… В нескольких метрах от него на снопах пшеницы сидел командир батареи вместе с каким-то широкоплечим мужчиной лет пятидесяти, судя по его испещренному морщинами лицу и совершенно лысому черепу.
— Ну и куда же вы идете? — спросил нас командир батареи. Теперь я мог внимательнее рассмотреть его приятное, улыбающееся лицо. Большие черные глаза смотрели на нас приветливо, но вместе с тем с какой-то настороженностью. Красивые изогнутые брови то и дело поднимались вверх. Высокий лоб закрывали густые волнистые волосы. Он откидывал их назад здоровой рукой.
