— Потрудитесь прочесть мой ответ на ваше послание, — и с этими словами протянул письмо Мэри Рид.
Рид даже не поглядела на написанное, она сложила бумагу и молча убрала за пазуху, в карман камзола.
— Нашли время письма писать. Потом почитаем, — ответила она. — Ещё есть у вас вопросы?
— Да. Каким образом вы попали в мою комнату?
— Через верхний смотровой люк, — ухмыльнулась гостья, показывая глазами на форточку.
— И вы не испугались высоты? — не удержался от возгласа Горький.
— Для меня это не высота. Тот, кому не раз доводилось влезать на мачту, не станет бояться какого-то дождевого желоба.
— Спасибо, дорогая мисс Рид. Вы рассеяли мои подозрения. Теперь у меня остались лишь счёты с вашим пленником, — произнёс профессор. Он подошёл к сидящему Маркони. — Мистер Маркони, сейчас сюда явится полиция, и вас арестуют. Скажите по чести, зачем вам понадобилось взрывать нас?
Маркони молчал и, казалось, чего-то выжидал.
— Будем говорить или станем Ваньку валять, гражданин подозреваемый? — надвинулся на самозванца Будённый.
Но тот и бровью не повел. На какое-то время присутствующим показалось, что заставить Маркони говорить им не удастся. Итальянец наконец, открыл рот. Словно бы холодный ветер шёл по комнате от звука его голоса. Даже случайно зашедший в этот момент гость почувствовал бы угрозу, исходящую от этого страшного человека. Медленно и спокойно выговаривая каждое слово, словно взвешивая произнесённое на невидимых весах, он вымолвил:
— Я согласен побеседовать с вами, господин Попов. Но только с глазу на глаз, без свидетелей. Я дам вам возможность удовлетворить любопытство, хотя вы того и не заслужили.
— Пристрелить его, и дело с концом! — закричал маршал, услышав подобную наглость из уст человека, пойманного с поличным и сидящего под прицелом пистолета. — Пройтись ему разок по перфорации, чтоб родная мама не узнала, а марку из альбома выкинуть!
Противник насилия Горький попытался остудить боевой пыл:
— Пристрелить недолго. Но учёные споры не решают силой оружия, дорогой Семён Михайлович, а тут спор научных школ. Не забывайте, вся каша из-за статьи в «Науке и Жизни». Я предлагаю публичное покаяние и официальное извинение в газетах.
— Как вам такое предложение одного из моих сотрудников? — открыл рот Попов, не сводя взгляда с пленного.
— Вы хотите испугать меня, значит, сами меня боитесь, — заговорил Маркони своим монотонным голосом.
— Нет, я вас не боюсь. Что ж, готов принять ваши условия. Так и быть, поговорим без свидетелей, пока не явилась полиция. Прошу вас, оставьте нас вдвоём, — попросил Попов. — Не думаю, что господин Маркони попытается бежать.
