Желтый Мрак | страница 34
Подобно многим философам древности, Покк избегал хвалить своих учеников.
— Чего их хвалить — говорил он — когда они о себе и так черт знает что думают.
И надо отдать ему справедливость: силой своего удивительного красноречия он не мало содействовал развитию скромности среди австралийской молодежи.
И вот случилось так, что этот строгий и требовательный человек похвалил собственную старшую восьмерку. Произошло это небывалое событие таким образом.
После очередной прикидки, Покк поглядел на секундомер и явно развеселился.
Загребной Хиггинс клялся потом, что суровый лик капитана вдруг просветлел, как начищенный кофейник. И он, Томми Хиггинс, сразу понял, что время наверно чертовски хорошее, если даже «старик» доволен.
Тут Покк оскалил свои прекрасные золотые зубы и произнес такие слова:
— Пусть, джентльмены, я стану дохлым, как жереная индейка, если мы не заставим попотеть и «Леандр»[1] и американцев.
Затем еще раз любовно взглянул на секундомер, но… времени ни кому не сказал, ибо с давних пор ведется тренерами обычай, результаты прикидок хранить в тайне. Впрочем с неменее давних пор команды неизменно посылают по берегу иного джентльмена с секундомером и тем самым разбивают хитрые планы своих руководителей.
Конечно, предполагается, что время останется известно одной команде, но у юных джентльменов, обреченных хранить тайну, всегда есть друзья, которые «скорее умрут, чем проговорятся», и в результате через три дня весь город знает о прикидке.
Слух о ней возникает таинственно и непостижимо.
Начинается обычно с того, что какой-нибудь несчастный «фег»[2], во вред ближним проводящий каникулы, покровительственно хлопнет по спине загребного и вдруг выпалит:
— Алло, Томми! Как дела? Сильно выдохлись на прикидке? — с заговорщицким видом наклонится к уху: — подумать только — на пять секунд выше рекорда. Ставлю на вас.
И раньше, чем пораженный сеньор успеет вспомнить, где он видел этого мальчишку, тот уже далеко и рассказывает всем встречным, о том, что ему только что сейчас по секрету сообщил его лучший друг, знаменитый спортсмен Хиггинс.
Слухи в Австралии распространяются медленно, но неуклонно. Шкипера шкун и кечей, спускающих копру и кокос на островах, чертовски памятливы на разные пустяки.
Стоит в Мельбурне на Ярра-Ярра перевернуться на скифе чемпиону, или клубу моряков приобрести новую партию напитков, как через три недели где-нибудь на Малаите европеец, ошалевший от виски, хины и радиоконцертов, уже получает эти известия в самом эффектном и приукрашенном виде.
