Ночь голубой луны | страница 32
А ещё месье Бошан учил Берегиню ухаживать за чайными розами и за лунным цветком – ночным цереусом, который рос в большом фарфоровом горшке прямо возле крыльца.
Месье Бошан говорил: «Цереус цветёт только раз в году, и только в полнолуние». А потом он замолкал, глядя на воду. Становилось тихо-тихо, так тихо, что казалось, будто месье Бошана больше нет рядом. А может, наоборот: месье Бошан был, а не было окружающего мира, он исчезал для месье Бошана, когда тот путешествовал по глубинам своей памяти.
– Должно быть, у него много чудесных воспоминаний, – как-то раз сказала Синь, когда Берегиня спросила её, почему месье Бошан всё чаще исчезает из реального мира.
Каждый год в июле они ждали полнолуния, когда голубая луна взойдёт над крыльцом и навстречу ей раскроются волшебные цветы цереуса.
Как и Берегиня, месье Бошан тоже ждал кого-то и надеялся, что этот кто-то появится в тот самый волшебный миг, когда цереус раскроет свои тяжёлые лепестки и в ночном воздухе разольётся его сладкий, дурманящий аромат. И каждый год месье Бошан говорил Берегине: «Кто знает, ma petite[3], быть может, он настал, этот самый год».
В этом году Берегиня особенно сильно надеялась, что месье Бошан, который окончательно стал похож не просто на старого рака-отшельника, но на древнего рака-патриарха, наконец встретит того, кого он так долго ждал. Что этот «кто-то» наконец появится, когда на крыльцо прольётся лунный свет и цереус раскроет свои волшебные цветки.
Беда случилась в это злополучное утро, случилась в один миг, так ужасно быстро, что Берегиня и глазом не успела моргнуть. Стоило ей на секундочку отвести взгляд от Верта, как тот пулей ринулся вверх по крыльцу, на веранду месье Бошана, и, ещё прежде чем пронзительный вопль – «НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! ВЕРТ!!! НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!!» – вырвался из горла Берегини, горшок с ночным цереусом опрокинулся, упал с крыльца и разлетелся вдребезги.
И конечно, виновата в этом была Берегиня.
Но это ещё не всё. Это было далеко не последнее несчастье, случившееся в то злосчастное утро.
– Дурацкие крабы! – пробормотала она, в нетерпении ёрзая на скамейке в шлюпке Доуги. – Где же, тысяча морских дьяволов, застряла эта луна?
«Гав!» – залаял Верт.
Его мокрый горячий язык снова лизнул ей коленку.
– Тихо! – приказала она псу.
Её сердце изо всех сил колотилось о рёбра грудной клетки и пело:
«Скорей! Скорей! Скорей!»
25
«Кромешная тьма – хоть глаз выколи!» – подумала Берегиня. Было так темно, что она едва различала силуэты низкорослых пальм сабаль, что росли возле Ключа. На одной из них Капитан уютно устроился в своём гнезде. Берегиня ни разу не слышала, чтобы у кого-то была ручная чайка. Вот у них была своя чайка – здорово, правда? – уже целых пять лет, с той самой ночи, когда Капитан ударился о кухонное окно. В тот вечер начался сильный шторм, ветер подхватил беднягу и – БАЦ!!! Капитан пробил стекло и упал на подоконник, и на полу оказалась груда осколков и перьев.
