Впрочем, у этой раскрывшейся розы подросли и шипы: в её характере поразительно быстро созрели такие черты, как женская агрессивность, даже стервозность. В перспективе эти качества грозили развиться в нечто законченно-наступательное. Кто бы мог подумать, что в душе этой некогда нежной и немножечко наивной провинциальной девчонки столь быстро начнут распускаться эти хищные цветы! Впрочем, возможно, при первой их встрече Борис просто не понял, что имеет дело с гениальной природной актрисой, умеющей сыграть нужную роль не только на сцене. Ведь в свои двадцать с небольшим Зинаида уже обладала жизненным опытом и стальной хваткой опытной стервы.
Стоило Нефёдову появиться на пороге кабинета, как гостья сразу забыла про своих кавалеров.
– Не ожидал? – начала Зинаида с типично женского вопроса, обычно задаваемого после длительной разлуки. При этом актрису нисколько не смущало, что при выяснении отношений с бросившим её любовником присутствуют посторонние люди.
– Нет.
– Почему так?… Значит, не рад меня видеть…. Не можешь сделать выбор?
– Я уже выбрал… двадцать лет назад.
– Ты это про свою жёнушку! Ха! То же мне, боевая подруга! Кухонная фрау!
Актриса звонко рассмеялась. Но папироса в её длинных пальцах мелко задрожала от едва сдерживаемого гнева. Она смяла её о пепельницу, вложив в движение руки всю свою ярость.
– Хм, вот ты оказывается какой – Борис Нефёдов! – Красовская откинулась на спинку стула. Привычно щёлкнула зажигалкой, вновь закурила, продолжая внимательно и даже удивлённо рассматривать его.
В помещении витал тонкий аромат французских духов. Этот запах женского благополучия и заграничной роскоши настойчиво лез в ноздри, и так не вязался с окружающей казённой обстановкой. Когда они только встретились, от скромной и никому не известной студентки ВГИКа пахло дешёвой фиалковой водой…
Это произошло в компании «штатников». Так называли себя поклонники всего американского, появившиеся в Москве в конце сороковых годов. Это были герои из интеллигентского подсознания. То о чём многие здравомыслящие люди даже боялись подумать, несколько десятков молодых и свободных представителей сливок московского общества отважно объявили стилем своего существования.
Впрочем, что-то подобное должно было произойти. Тесное сотрудничество Советского Союза с США и Великобританией в годы войны против общего врага – Гитлеровской Германии, а также несколько первых послевоенных лет относительного либерализма, посеяли в душах советских граждан первые опасные семена сомнений. Это в 20—30-е годы благодаря тем же карикатурам весь остальной мир воспринимался жителями Советской России, как тёмная зона. Там конечно властвовали человеконенавистнические эксплуататорские законы. А типичный американец представлялся жителям первого рабоче-крестьянского государства либо угнетаемым чернокожим тружеником, либо его апологетом – ненавистным миллионам пролетариев плакатным толстяком «Мистером Твистером» в цилиндре и смокинге, с сигарой в хищных клыках.
