Гнев и боль заставили его пулей выскочить из воды.
— Ты за что меня ударил? — набросился он на обидчика.
— Он еще спрашивает! — заорал тот и занес кулак для нового удара.
Борис успел перехватить руку, выкрутил ее, заставив парня закричать дурным голосом. Потом отпустил и снова спросил:
— За что все-таки ты меня ударил?
Их окружили, однако бить Дроздова, кажется, не собирались.
— Я спрашиваю, за что ударил? Чем я не угодил?
— Не кривляйся. И говори, когда спрашивают, — ответил парень уже спокойнее и с опаской покосился на кулаки Бориса. — Приглашают его как человека, раз, другой, а он, видишь ли, не отвечает, переспрашивает… Ну и влепил для порядку…
— После болезни я плохо слышу, а ты кулаки распускать.
— Ладно, парень. Можешь и ты его стукнуть, — вмешался товарищ драчуна. — Произошла ошибка. За пижона тебя приняли, только и всего.
— Что же я, на буржуя похож, что ли? — с обидой спросил Борис.
Компания рассмеялась миролюбиво.
— Да не очень. Мы, браток, выходной заработали сегодня, вот и решили отметить.
— Вам хорошо, у вас выходные. Тут вот работу не найдешь. А с таким привеском неделю в отделе найма не появляйся, — сказал Борис, потирая синяк.
— Что ты говоришь?.. — сочувственно покрутил головой тот, кто первый пошел на примирение. — И давно ищешь?
— Порядком.
В разговор вмешалась девушка:
— А сами не из Москвы?
— С Камы приехал…
Борис поднял одежду, собираясь уйти.
— Нет, браток, такое не пойдет. Своего обидели. К нам давай, за компанию, глядишь, и работать вместе придется.
— А ну вас, второй глаз подобьете.
Веселый гвалт заставил рассмеяться и Бориса. В него вцепились сразу несколько человек, подтащили к разложенным припасам, усадили, налили в стакан.
— Я пить не умею. И нельзя мне.
— Ну, за знакомство, дело святое.
Пришлось сделать глоток, другой. Глаз у Бориса ныл, хоть он и приложил к нему пятак по совету обидчика, которого называли Сергеем. Особенно хлопотала девушка, Люба. Она все норовила поухаживать за пострадавшим, придумала холодные примочки, но Борис сконфуженно отстранился…
На второй день глаз у Дроздова заплыл, и теперь в отделах найма с ним даже разговаривать не хотели. Не пришла и Люба к остановке трамвая, как договорились: она вызвалась узнать о месте для Бориса на их заводе.
Вот тут и вспомнил Дроздов о телефоне Клавдии Ивановны Осетровой. Некоторое время он вертел в руках бумажку, раздумывая: звонить или нет? И все-таки решился: уж очень участливыми были глаза у Клавдии Ивановны. Сама же и телефон дала. Вдруг что-то выгорит?
