Вероятно, Чарлз Маккафри занят и другим делом — ищет парней с крепкими нервами. Но что взять за образец? Может быть, военных преступников из гитлеровского логова. Но и у тех нервы становились тряпками, когда по приговору Суда Народов им накидывали петли на шеи.
…Я стараюсь вызвать в своем воображении облик чудесной девушки Фудзи Ямада. Вот она перед глазами… прильнула к окулярам оптических призм… Как мне понятны муки ее души!
Где она, Фудзи Ямада? Может быть, в это мгновение она дает показания следователям ФБР и комиссии по расследованию антиамериканской деятельности? Может быть, она терпеливо объясняет, почему японские люди с горькой иронией называют себя подопытными «морскими свинками»?
В эти дни где-то далеко от меня взад и вперед летают тяжелые бомбардировщики, а я сижу на стуле, чаще прохаживаюсь в большой светлой комнате — не скажу, как она обставлена. Передо мной радиолокационная установка и пульт управления приборами противовоздушной обороны. О них я тоже помолчу.
Какой-то черт поселился в моем сознании и упрямо твердит одни и те же слова: сумеешь ли ты вспомнить сегодняшний день завтра? Если да — то завтра ты повторишь этот вопрос слово в слово. Мысли работают, как уэллсовская машина времени. Назад и вперед! Назад и вперед! Воспоминания перемешиваются с тревожными, неопределенными и вместе с тем рельефными представлениями о будущем. Так бывает во время боя, когда снаряды ложатся все ближе и ближе и вот-вот накроют.
На пульте управления ПВО горят два зеленых огня, ласкающих глаз, и это хорошо. Если зажжется красный — будет плохо. Почти как на железной дороге. Впрочем, не совсем точно. Если машинист локомотива вдруг проскочит красный свет, сработает стоп-кран и поезд остановится Зато в Севилье на цирковой арене другое: красный цвет разъяряет быка…
Зверь не умеет мыслить, и его нельзя научить даже самому простому, тому, что цвет крови не только раздражает зрительные нервы; в нем воплощено чувство тревоги, и этот цвет уже давно стал международным стандартом повеления и запрета. Про того парня, о котором я сейчас думаю и который летает в спокойном небе, усеянном звездами, можно сказать так: ему известно, какой сигнал горит у меня на световом табло. Скажете — зеленый? Дудки! Он не дальтоник, этот парень, но его сознание воспринимает спокойные сигналы на моем табло, как машинист — закрытый семафор. А может быть, как бык, перед которым машут красной тряпкой?
