Родольф бросил взгляд на одну из четырех объемистых тетрадей, заключавших в себе произведение Барбемюша.
«Странно! Не стихи, а называется „Дон Лопес“,– подумал он.
Каролюс взял первую тетрадь и приступил к чтению:
«В студеную зимнюю ночь два всадника верхом на ленивых мулах ехали, кутаясь в плащи, по дороге, пролегающей через жуткие безлюдные пустыни Сьерра-Морены…»
«Боже, куда я попал?» – мелькнуло у Родольфа, сраженного таким началом.
Каролюс продолжал чтение первой главы, сплошь выдержанной в таком стиле.
Родольф рассеянно слушал и соображал: как бы удрать?
«Правда, есть окно,– рассуждал он,– но уже не говоря о том, что оно затворено, мы на пятом этаже. А! Теперь понимаю, к чему все эти предосторожности!»
– Что вы скажете о первой главе? – осведомился Каролюс.– Умоляю, критикуйте без всякого стеснения.
Родольфу смутно помнились какие-то обрывки напыщенных рассуждений на тему о самоубийстве, вложенных в уста героя по имени Лопес, и он ответил наобум:
– Величавый образ дона Лопеса разработан весьма основательно, тут есть что-то напоминающее «Исповедание веры савойского викария». Описание мула дона Альвара просто очаровательно,– совершенно в духе Жерико. Пейзаж очерчен очень тонко. Что до идей, то это, можно сказать, семена Жан-Жака Руссо, взошедшие на почве Лесажа. Позвольте мне, однако, одно замечание. У вас слишком много запятых, и вы злоупотребляете словом «отныне», это очень хорошее слово и по временам вполне допустимое, оно дает какой-то особый колорит, но злоупотреблять им не стоит.
Каролюс взял вторую тетрадь и еще раз прочел название: «Дон Лопес, или Рок».
– Я знавал когда-то одного дона Лопеса,– вставил Родольф,– он торговал табаком и шоколадом в Байонне. Не родственник ли это был вашего?… Продолжайте, пожалуйста.
К концу второй тетради поэт прервал Карлюса.
– У вас не першит в горле? – осведомился он.
– Ничуть,– отвечал тот.– Сейчас вы узнаете историю Инесильи.
– Чрезвычайно любопытно! Но если вы утомились, то не стоит…
– Глава третья,– объявил хозяин совершенно бодрым голосом.
Родольф внимательно присмотрелся к Каролюсу и заметил, что шея у него совсем короткая, а цвет лица багровый.
«Еще есть надежда,– успокаивал себя поэт, сделав это открытие.– Ему грозит апоплексический удар».
– Сейчас перейдем к главе четвертой. Потом вы скажете мне, понравилась ли вам любовная сцена.
И Каролюс снова принялся читать.
В одном месте автор взглянул на Родольфа, желая узнать, какое впечатление произвел на поэта диалог героев, но тут он заметил, что Родольф вытянул шею и наклонил голову набок, как бы прислушиваясь к каким-то далеким звукам.
