– Можно как-нибудь навестить вас? – спросил Марсель.– Я напишу ваш портрет.
– Дорогой мой,– ответила прелестная девушка,– я не могу дать вам свой адрес, ведь у меня его завтра, пожалуй, не будет. Я сама навещу вас и заштопаю вам фрак, на нем такая дыра, что через нее может проехать карета, запряженная четверкой лошадей.
– Я буду ждать вас, как мессию,– сказал Марсель.
– Но не так долго,– со смехом ответила Мюзетта. «Что за очаровательная девушка! – думал Марсель, медленно удаляясь.– Прямо-таки богиня веселья. Я сделал во фраке еще две дырки!»
Не успел он пройти и тридцати шагов, как его кто-то хлопнул по плечу. То была мадемуазель Мюзетта.
– Дорогой господин Марсель,– спросила она,– ведь вы настоящий французский рыцарь, не правда ли?
– Разумеется. Мой девиз: «Рубенс и моя повелительница».
– В таком случае, благородный рыцарь, выслушайте меня, горемычную, и пожалейте,– продолжала Мюзетта, которая была не чужда литературе, хоть с грамматикой расправлялась беспощадно.– Хозяин отнял у меня ключ от квартиры, а сейчас одиннадцать часов вечера. Понимаете?
– Понимаю,– ответил Марсель и предложил девушке руку.
Он проводил ее в свою мастерскую на Цветочной набережной. Мюзетте до смерти хотелось спать, но у нее еще хватило сил пожать Марселю руку и напомнить:
– Не забывайте о том, что вы мне обещали.
– Мюзетта! Прелесть моя!– художник слегка дрогнувшим голосом.– Вы здесь под гостеприимным кровом. Спите безмятежно! Спокойной ночи. А я – пойду.
– Зачем же? – проговорила Мюзетта, еле открывая глаза.– Я не боюсь, уверяю вас. Во-первых, здесь две комнаты, я устроюсь на диване.
– Диван жесткий, на нем не уснешь. Это все равно что толченый булыжник. Вы – моя гостья, а сам я напрошусь к приятелю, который живет на этой же площадке. Так будет благоразумнее,– добавил он.– Обычно я держу слово, но мне двадцать два года, вам – восемнадцать… Словом, я удаляюсь. Спокойной ночи, Мюзетта.
На другое утро, часов в восемь, Марсель вернулся в мастерскую с корзиной цветов, за которой он сбегал на рынок. Мюзетта еще спала,– вечером она бросилась на кровать не раздевшись. От шума она проснулась и протянула Марселю руку.
– Молодец! – сказала она.
– Молодец! – повторил он.– В данном случае это очень похоже на «глупец».
– Ну зачем же так? Это не особенно любезно с вашей стороны. Вместо того чтобы говорить обидные вещи, поднесите мне лучше эти чудесные цветы.
– Я их для вас и принес,– ответил Марсель.– Примите их. А в награду за гостеприимство спойте мне одну из ваших чудесных песенок. Быть может, тут сохранится хоть слабое эхо вашего голоса, и я еще буду слышать его, когда вы уйдете.
