В тот же самый миг дверь приоткрылась. Несколько мгновений проем оставался пуст, затем показалась лысая голова Цезаря на любопытно вытянутой шее.
Степан, рядом с обнаженной женской задницей, произвел на него гораздо меньше впечатления, чем обезьяна в алюминиевом костюме в предыдущей комнате или, скажем, тот же новехонький «москвич» с табличкой «Победа» на улице.
Цезарь покрутил головой, увидел шкаф, содранные обои, трусы на спинке кровати, как грустный флаг. Он задержал взгляд на голом заде, одобрительно улыбнулся Степану и вежливо прикрыл за собой дверь.
— Какой вы все-таки любопытный, Дмитрий Сергеевич! — воскликнул Серебристый.
Дмитрий Сергеевич смущенно пожал плечами. Пройдя еще несколько шагов, он остановился перед дверью с надписью «Комары и другие кровососущие».
— Извините… А можно я еще сюда загляну? И всё.
— А давайте не будем, а? — тоном как будто соглашался ответил Серебристый.
— До начала эксперимента осталось два часа и тридцать минут, — все тем же воодушевленным тоном провозгласил отовсюду мужской голос.
— Вот видите? — Серебристый даже поднял палец, чтобы его слова прозвучали весомее. — А вы: можно загляну да можно загляну… Пойдемте скорее!
И он увлек Дмитрия Сергеевича Лазарева (Цезаря) дальше по коридору.
Степан же перевел дух.
Тетя Зина, которая на самом деле была ни больше ни меньше чем заведующей отделением Любовью Васильевной Тарантюк, простонала еще раз и подняла на Степана мутный взгляд.
Надо было немедленно уходить.
Степан перевернул санитарку на спину, вставил ей в рот соску, погрозил пальцем и осторожно выглянул из палаты.
Слева коридор почти сразу упирался в окно с подоконником, изрезанным перочинным ножом. На подоконнике стояла банка из-под зеленого горошка, наполненная слежавшимся пеплом и ощетинившаяся холодными бычками. Решетка, хотя и в виде лучей солнца, прикрывала путь к спасению.
Направо коридор тянулся довольно далеко. Солнце как раз было с той стороны, и свет из дальнего окна, почему-то с синевой, высвечивал середины стен и центр пола, придавая коридору таинственный вид туннеля. В конце туннеля, перед самым окном, угадывались два силуэта.
Степан неожиданно понял, что если рвануть по коридору со всей дури, прямо к окну, из которого исходит свет, то ничто его не остановит ни охранник, который сидит за маленьким столом с включенной лампой где-то на середине пути (он это знал совершенно точно), ни парочка плечистых санитаров в несвежих белых халатах, что курят перед окном, ни, самое главное, решетка на окне, а точнее — полное отсутствие таковой.
