— Уиппет! — воскликнул я. — Что ты тут делаешь?
Он не ответил, и я автоматически поднял руку, чтобы ущипнуть его. Прежде он никогда не отвечал, пока его не ущипнешь, а сила привычки — великое дело. К счастью, я вовремя остановился, сообразив, что за годы, прошедшие с нашей последней встречи, он, несомненно, приобрел нормальные гражданские права. Не знаю почему это вызвало у меня раздражение, и я строго спросил:
— Уиппет, почему ты приехал на похороны Свина?
Он заморгал, и я вспомнил, какие у него круглые светло-серые глаза.
— Я… просто… получил извещение, по крайней мере, мне так показалось, — робко ответил он своим хорошо знакомым мне хрипловатым голосом, всегда звучавшим так, словно Уиппет сам не очень уверен в том, что говорит. — Я… понимаешь… оно пришло сегодня утром, вот посмотри…
Порывшись в кармане, он вытащил листок. Я понял, что это, еще раньше, чем начал читать. Родной братец этого письма лежал у меня в кармане.
— Странно, правда? — сказал Уиппет. — Особенно об осе — так как-то необычно. Вот я… вот я и приехал.
Его голос, как я и ожидал, перешел на шепот, а вместе с его последними звуками испарился и Уиппет — не то, что невежливо, а так, как незаметно расплывается туман или еще что-нибудь в этом роде. Листок он оставил у меня в руках по ошибке — в этом я не сомневаюсь.
Я брел с кладбища, замыкая поредевшую процессию. Когда мы уже вышли на дорогу, симпатичный солидный мужчина, на которого я еще раньше обратил внимание, оказался рядом со мной. Задать вопрос, вертевшийся у меня на языке, было не так-то просто, и я раздумывал, как сформулировать его, чтобы никого не задеть, когда он внезапно сам пришел мне на помощь.
— Печальное событие, — произнес он. — Совсем еще молодой человек. Вы были хорошо с ним знакомы?
— Не знаю, — ответил я, понимая, что звучит это по-идиотски, и чувствуя на себе его удивленный взгляд.
Мужчина был, между прочим, довольно крупный, лет, наверное, чуть больше сорока, с круглым энергичным лицом.
— Дело вот в чем, — сказал я. — Я ходил в школу с одним Р. А. Питерсом и, когда утром просматривал «Таймс», мне пришло в голову, что я все равно еду в эти края и мог бы зайти сюда.
Он ласково улыбался мне, словно догадываясь, что я знаю чуточку больше, чем говорю, а я продолжал бормотать:
— А вот теперь, когда я здесь, мне кажется, что это не те похо… Я хочу сказать, что это, наверное, какой-то другой Питерс.
— Этот был коренастым, грузным мужчиной, — задумчиво проговорил мой собеседник. — Глубоко посаженные глаза, светлые ресницы, слишком толстый для своих тридцати семи лет. Среднюю школу окончил, кажется, в Шипсгейте, а потом учился в Тотхеме.
