— Успею, — ответил я, пытаясь угодить ей любой ценой. — Умываться мне не надо.
Она окинула меня критическим взглядом. Глаза у нее красивые — вроде как у Лео, только побольше.
— А я бы умылась, — спокойно заметила она. — На тебе любую пылинку видно, как на белом медведе.
Я взял ее за руку.
— Такой страшный?
Она засмеялась, но как-то не очень естественно.
— Ну что ты, Альберт. Кстати, тебя примерно в половине седьмого кто-то спрашивал, но подождать не смог. Я сказала, что ты будешь к ужину.
— Лагг? — предположил я неуверенно, начиная, кажется, понимать, в чем дело. — Что он там натворил?
— Никакой не Лагг. — Она была воплощенное презрение. — Лагга я люблю. Твоя старая подруга.
Ситуация становилась недоступной пониманию.
— Это ложь, — возмутился я, — для меня все другие женщины просто не существуют. Она сказала, как ее зовут?
— Сказала. — В голосе Дженет, как мне показалось, прозвучали нотки злобы и ненависти. — Мисс Эффи Роулендсон.
— Никогда о ней ничего не слышал, — ответил я честно. — Симпатичная?
— Нет! — взорвалась Дженет и умчалась в дом.
Я отправился вслед за ней. Старик Пеппер, хлопотавший в холле, был явно доволен моим приездом. Это меня обрадовало. Учтиво поздоровавшись со мной, он сказал:
— У меня для вас письмо, сэр. — Произнесено это было таким тоном, словно он хотел сказать: «Имею честь вручить вам орден». — Пришло сегодня утром, и я уж собирался вложить его в другой конверт и переслать вам, когда сэр Лео упомянул, что мы ожидаем вас здесь сегодня вечером.
Он заглянул в свою комнатку рядом с холлом и вернулся с конвертом в руках.
— Ваша комната та же, что и обычно, сэр. Я сейчас пошлю Джорджа отнести туда ваши чемоданы. До гонга уже остается всего семь минут.
Взглянув на конверт, я, наверное, охнул или что-нибудь в этом роде, потому что Пеппер, направившийся было к выходу, остановился и заботливо посмотрел на меня.
— Слушаю, сэр.
— Ничего, Пеппер, все в порядке, — ответил я, подтверждая его наихудшие опасения.
Я разорвал конверт и по дороге в свою комнату прочел новое анонимное письмо. Оно было напечатано на машинке так же аккуратно и со столь же безукоризненно расставленными знаками препинания, как и первое, — просто одно удовольствие читать.
«Ах», — ухает сова. «Ах-ах», — вздыхает жаба. «Ах-ах-ах», — плачется червь. Где же Питерс, который был нам обещан? Ангел плачет за золотыми решетками и закрывает крыльями лицо.
«Пьеро, Пьеро» — плачет ангел.
Почему все это происходит? Кто осмеливается нарушать мир на небесах? Помни, ах помни, что у бедной осы болят крылышки и что у нее оторвано жало».
