Часто вспоминаю вид из Машкиного окна. Красота неба словно впечаталась в мою башку при ударе о крышу предыдущего этажа. Пронзительно-синее и прозрачно-белое, пронизанное светом: торжественная, мощная красота. Тут внизу все мелкое и глупое, там наверху – все настоящее и надежное.
А вот теперь между нами начинает происходить нечто особенное. Выражается это… даже не знаю, в чем. В моей палате лежат еще пять женщин, влюбленных в Александра Даниловича не меньше моего. Их внимательное присутствие не позволяет ему уделять хотя бы на каплю больше внимания мне, чем им. Да и я не хотела бы попасть на их языки. И все равно я вижу, что он чувствует ко мне. Он меня любит.
За месяц в больнице я будто бы прожила целую жизнь, переменившись внешне и внутренне самым радикальным образом. Свекровь и Вэл кажутся мне тенями прошлого, все, что я хочу от них – получить назад мою прекрасную дочь.
Валяясь на больничной койке, от нечего делать, я стала ухаживать за собой – выщипала брови, ежедневно делаю маски для лица. Улыбаюсь. Машка говорит, что я выгляжу куда более спокойной, чем прежде. Она хвалит меня – я похудела, похорошела. Шутливо спрашивает: может, ты влюбилась? Тут в палату входит Александр Данилович. Мое лицо сразу же изменяется. Машка не может скрыть, что все поняла. Мы обмениваемся взглядами, но не говорим ни слова.
Как только я начала вставать с костылями, Александр Данилович завел привычку прогуливаться со мной по коридору. Обычно мы выбираем время после восьми вечера. Пациенты уже умотались от процедур и бытовых хлопот – поесть, искупаться и прочее, коридоры пусты, а мы все ходим и ходим, разговаривая о самых разных вещах.
Александр Данилович – изумительно начитанный человек. Я понимаю, что книги – это его собственная реальность, куда он прячется от чего-то, что происходит в его жизни. Но уверена, он читал бы без передыху, даже если бы ему не надо было прятаться от реальности в придуманных мирах. Он рассказывает о лучшем, что прочитал, а я только и могу кусать себя за локти – «Раковый корпус» читать побоялась, «Котлован» не осилила, «Жизнь и судьба» так и осталась прочитана наполовину. Я пустая и малоумная, мне стыдно.
Александр Данилович запрещает мне стыдиться своей неначитанности и бессодержательности, он и сам был таким в юности. Просто ему повезло – отец подсовывал ему ценные книги. Если я захочу развиваться, то буду…
Со стороны наш разговор может показаться слишком дидактическим. Но это только форма, а в ней спряталось очень личное содержание.
