(торговли), погосты; некоторые из них превращались в более значительные торговые средоточия, в города, к которым тянули в промышленных оборотах окрестные погосты, а города, возникшие на главных торговых путях, по большим рекам, вырастали в большие торжища, которые стягивали к себе обороты окрестных городских рынков. Так племенные и родовые союзы сменялись или поглощались промышленными округами. Когда хозарское владычество поколебалось, малые и большие города начали укрепляться и вооружаться. Тогда погосты стали подчиняться ближайшим городам, к которым они тянули в торговых оборотах, а малые города подчинялись большим, которые служили им центральными рынками. Подчинение вызывалось или тем, что вооруженный и укрепленный город завоевывал тянувший к нему промышленный округ, или тем, что население округа находило в своем городе убежище и защиту в случае опасности, иногда тем и другим вместе. Так экономические связи становились основанием политических, районы городов превращались в городовые волости. Эти области старинных больших городов и легли в основание областного деления, какое видим на Руси впоследствии, в XI и XII в. Этнографический состав этих городовых областей показывает, что они созидались на развалинах древних племенных и родовых союзов. Повесть о начале Русской земли пересчитывает несколько племен, на которые распадалось восточное славянство до появления князей в Киеве, и при этом довольно отчетливо указывает местожительство каждого племени. Но в половине IX в. эти племена были уже только этнографическими или географическими группами населения, а не политическими союзами, хотя, быть может, и составляли некогда такие союзы. Повесть смутно помнит, что когда-то у каждого племени было «свое княжение», но не запомнила ни одного племенного князя, который в IX в. руководил бы целым племенем. Областное деление Русской земли при первых киевских князьях, в основание которого легли городовые области более раннего происхождения, далеко не совпадало с племенным, как его описывает Повесть. Не было ни одной области, которая состояла бы из одного цельного племени: большинство их составилось из частей разных племен; в некоторых к цельному племени примкнули части других племен. Племена, части которых, политически разбившись, притянуты были чужеплеменными большими городами, были именно те, которые и до этого не имели политического единства, а последнее не завязалось среди них потому, что у них не было больших городов, которые могли бы торгом или оружием стянуть к себе разрозненные части своих племен, прежде чем сделали это большие города чужих племен. Около половины IX в. на длинной речной полосе Днепра – Волхова между Киевом и Ладогой положение дел, можно думать, было таково: из восьми занимавших эту полосу славянских племен четыре (древляне, дреговичи, радимичи и вятичи), жившие несколько в стороне от торгового движения по главным речным путям и слабо им захваченные, оставались разбитыми на мелкие независимые один от другого округа, средоточиями которых были земледельческие укрепленные пункты, городки, пашущие свои нивы, как выразилась летопись о городах Древлян; у четырех других племен (Славян ильменских, кривичей, северян и полян), живших на главных речных путях и принимавших более деятельное участие в шедшем здесь торговом движении, такие округа уже соединялись под руководством больших промышленных и укрепленных городов, образуя шесть или семь крупных городовых областей, которые захватывали значительные части этих племен или целые племена и даже начинали втягивать в себя ближайшие поселения четырех других племен. Процесс образования этих областей и расхищения ими соседних племен, не успевших объединиться, начался до киевских князей, но завершился уже при них и с их содействием».
