Толстый Дурачок причмокнул и снова подтолкнул Майлза, прося добавки. Кобылка подошла и зафыркала, требуя своей доли. Она сняла губами кусок сахара с ладони Майлза, а молодой человек тем временем тихо взял поводья.
— Ну вот, доктор Ди, получайте вашу лошадь. И никакой беготни.
— Нечестно, — пропыхтел Ди, рысцой подбегая к Майлзу. — У вас в кармане был сахар.
— Конечно, у меня в кармане был сахар. Это называется предусмотрительностью и планированием. Секрет обращения с лошадьми: не пытайтесь быть быстрее лошади или сильнее ее. Этим вы противопоставляете свои слабости ее сильным сторонам. Весь фокус в том, чтобы быть умнее лошади. Тогда мы противопоставляем ее слабости нашу сильную сторону. Не так ли?
Ди принял поводья и подозрительно оглядел свою животину.
— Она надо мной смеется.
— Это называется ржать, а не смеяться, — ухмыльнулся Майлз.
Он похлопал Толстого Дурачка по крупу, и тот послушно опустился на одно колено. Майлз легко вдел ногу в стремя.
— А моя это делает? — спросил доктор Ди, зачарованно наблюдая за ним.
— К сожалению, нет.
Ди сердито нахмурился.
— Это животное — настоящий дебил. Уж лучше я его поведу.
Толстый Дурачок встал, а Майлз с трудом удержался от едкого замечания в духе деда: «Будьте умнее лошади, Ди». Хотя доктор на время расследования был официально подчинен Майлзу, космоврач лейтенант Ди был чином выше младшего лейтенанта Форкосигана. Чтобы командовать тем, кто старше тебя и по возрасту, и по воинскому званию, требуется определенный такт.
Дорога стала чуть шире — здесь по ней вывозили лес, — и Майлз поехал рядом с Харрой Журик. Ее вчерашняя решимость, казалось, по мере приближения к дому, убывала. Или, может быть, бедняжка просто вымоталась: утром она почти все время молчала, а после полудня вообще как язык проглотила. Если эта женщина утянет его за тридевять земель, а потом скиснет…
— Где именно служил твой отец, Харра? — попытался разговорить горянку Майлз.
Женщина принялась расчесывать пальцами волосы, но ее жест свидетельствовал, скорее, о волнении, чем о желании покрасоваться. Сквозь эти спутанные пряди соломенного цвета Харра смотрела на него, как пугливый зверек из-за живой изгороди.
— В ополчении, милорд. Я его совсем не помню, он погиб, когда я была еще маленькая.
— В бою?
Харра кивнула:
— В столице, в беспорядках во время восстания самозванца Фордариана.
Майлз не стал спрашивать, на чьей стороне воевал ее отец: у большинства рядовых выбора не было, а императорская амнистия касалась не только тех, кто уцелел, но и погибших.
