— Надо вовремя сдавать передачи, — упорствовала Кедрина.
— Я поддерживаю, — заговорил Хмелев. — Но как можно рассчитывать на своевременную сдачу текстов, если Виктор Иванович вместо радиоочерка выполняет заказы газеты? — И, уже обращаясь к нему, он сказал: — Не забывайте, что вам надо еще много совершенствоваться, прежде чем стать настоящим радиокорреспондентом.
— Это наивно. Я никогда не стремился стать именно радиокорреспондентом. Я журналист.
— Журналист прежде всего должен быть добросовестным!
— В чем же вы усматриваете мою недобросовестность?
Леонид Петрович поднялся из-за стола и заговорил, размахивая рукой:
— В том, что вы неделю бесполезно пробыли в командировке — раз, не выполнили в срок задания — два, опубликовали в газете точно такой же материал — три.
Такая энергичная атака, видимо, проняла невозмутимого Фролова. Он тоже встал и, глядя в окно, начал подыскивать оправдания. Он располагал немногими положительными примерами. Клуб, о котором должна была идти речь, работал без плана, молодежным он только назывался, много препятствий чинил ему профком, который постоянно предоставлял зал для официальных мероприятий.
— Попробовали бы вы сами при наличии таких критических фактов написать радиоочерк, — закончил свои объяснения Фролов.
Леонид Петрович стоял на своем:
— Кто вам сказал, что критические факты мешают созданию очерка? В документальном очерке должна быть жизнь, как она есть, со всеми ее плюсами и минусами.
— Здесь вы не совсем правы, Леонидо Петрович, — вмешался Буров. — Радио призвано обобщать положительный опыт. Вопрос о клубе надо было согласовать с отделом пропаганды.
— Тихон Александрович! — не выдержал Хмелев.— К чему согласовывать то, в чем абсолютно уверен?
— Добрый совет никогда не повредит.
— Не знаю! Я советуюсь, когда сомневаюсь, когда не могу решить сам. Иначе обкомовским работникам только и останется, что отвечать на вопросы. А для чего в таком случае мы?
— Много на себя берешь, Леонидо Петрович, а глядя на тебя, — и другие. Это же неслыханное дело, когда рядовой работник, — он взглянул на Андрея, — берется разрешать несвойственные ему вопросы. Уважаемого профессора, лауреата, — заговорил Буров, акцентируя на каждом слове и обращаясь уже ко всем присутствующим, — который сам обратился к нам с предложением выступить по радио, мы, видите ли, не включаем в программу! Этот базар пора кончать! Много на себя берем!
— Столько, сколько положено по чину, — огрызнулся Хмелев и добавил: — Прошу на редактора Фролова наложить взыскание. Дисциплина существует для всех! Говорить больше никому не хотелось, с требованиями главного редактора были согласны все. Только Лидия Константиновна Ткаченко пыталась сгладить вину Фролова, напомнив, что виноват не один он. Однако к ее реплике не прислушались. Буров поручил Хмелеву написать докладную о замене передачи, и редакторы разошлись.
