И он стал рассказывать, как взял в плен фрица.
По выражению лиц младшего сержанта и его товарищей я определил — они уже слышали это. Понял: солдат повторяет рассказ для меня и Витьки. Рассказывал солдат с комическими подробностями, словно речь шла о чем-то пустяковом. В первое мгновение я так и воспринял его слова, а потом рассудил, что Славу первой степени ни за что ни про что не дадут, что солдат, видать, совершил настоящий подвиг. То, что солдат не хвастал, удивило меня: я на его месте, наверное, не пожалел бы красок и расписал свой подвиг так, что у слушателей захватило бы дух. А он смеется.
— Значит, доволен комбат? — перебил солдата младший сержант.
— Очень!
— Сколько ж он поднес тебе?
— Водки и трофейного шнапса — море было!
— Ну-у?! — не поверил младший сержант.
— Пра-слово. — И солдат стал рассказывать, как хорошо принял его комбат и сколько водки они выдули.
Я почему-то решил, что солдат хочет позлить младшего сержанта. При слове «водка» из груди командира отделения вырывались вздохи и хищно раздувались ноздри.
— Замолчи, Петрович! — наконец, не выдержал он. — А то пополнение о нас невесть что подумает.
— Пополнение? — переспросил Петрович, и в его светлых, совсем не хмельных глазах блеснули искорки. — Где оно, это пополнение? A-а… Вот оно. — Он остановил взгляд на Витьке. — Выходит, этот пацаненок — тоже пополнение?
— Прекрати, Петрович! — младший сержант повысил голос. — Добром прошу — прекрати. А то — доложу!
— Не доложишь, — спокойно сказал Петрович и извлек из-за спины две фляжки, болтавшиеся у него на ремне.
Младший сержант тотчас схватил кружку — ту, в которую макал сухарь длиннолицый.
— Погодь, погодь, — остановил его Петрович. — Доложишь али нет?
— Будя тебе, — проворчал младший сержант, не сводя глаз с фляжки.
— Мальцам нальем? — спросил Петрович.
Командир отделения покосился на нас.
— Употребляете?
Мы с Витькой помотали головой.
Младший сержант хмыкнул неопределенно, а Петрович сказал:
— Ну и правильно! Ничего хорошего в ней, водке, значит, нету. Это нам, старичкам, без нее скучновато, а вам, молодым, привыкать к ней не след.
Длиннолицый достал из «сидора» банку свиной тушенки и ловко вспорол ее кривым ножом, который подал ему тот солдат, который вначале был в нательной рубахе с завязочками. Теперь он уже надел гимнастерку и держал в руках две кружки, не сводя глаз с фляжки — пузатенькой, как маленький бочонок, вдетой в защитного цвета чехол с пятнами.
Петрович разлил водку в подставленные кружки. Старички чокнулись.
