— Ну, как ты, ничего? — спросил он.
Она кивнула.
— Доктор пришел?
— Нет еще. — Он пододвинул стул к кровати и сел.
— Это неважно, — сказала она. — Придет попозже. — Генри просунул пальцы под ее ладонь, она похлопала по ним и посмотрела в окошко.
Он держал в руке ее теплую руку, так прошел час, а потом он встал, вынул из ее чемоданчика домино и высыпал костяшки на столик возле кровати. Играя, Генри не выпускал ее руки. Каждые пять или шесть минут она отворачивалась и закрывала глаза, а Генри пристально рассматривал костяшки домино, и ему казалось, будто он ощущает пальцами серую, испещренную трещинками поверхность и желтоватые ячейки. Домино принадлежало когда-то его родителям. Машина, стоявшая под самым окном, тронулась с места, потом проехала другая, пробежал мальчик с коробкой, четыре шага пробежит — прокатится по льду, четыре шага пробежит — прокатится; потом прошли двое мужчин в длинных пальто. Из парадной двери дома напротив, пятясь, вышла женщина и вытащила за собой высохшую рождественскую елку с остатками мишуры на ветках. Доктор все не шел. Вошла еще одна сестра, пощупала у Кэлли пульс, потрогала живот, потом вышла. Боли стали теперь сильней, но промежуток между схватками не сократился. Генри аккуратно сложил домино в белую потертую коробочку и прикрепил крышку резинкой. Под мышками у него жгло от пота.
— Ну, как ты, ничего? — спросил он снова.
Кэлли кивнула.
В одиннадцать часов явился доктор и осмотрел ее.
Когда доктор вышел в коридор, где дожидался Генри, он ни слова не сказал о Кэлли. Он с улыбкой положил Генри руку на плечо, посмотрел ему куда-то в лоб и произнес, все еще не снимая с его плеча руки:
— Вы завтракали?
Генри кивнул не думая.
— Как долго это будет продолжаться?
Врач нагнул голову, все так же улыбаясь, и, казалось, обдумывал его вопрос. В действительности он рассматривал узор на полу коридора, пробегая глазами от плитки к плитке.
— Не могу сказать, — ответил он. — Вам повезло, чудесный день сегодня.
Он махнул рукой в сторону окон в конце коридора. В потоке солнечного света, вливавшегося сквозь ромбовидные стекла, блестели белые и коричневые плитки пола и зеленели листья растений в горшках над столом дежурной.
Генри старался стоять неподвижно — рука доктора по-прежнему лежала на его плече. Он спросил:
— Значит, это произойдет сегодня, вы думаете?
— Все в свое время, — сказал доктор. — Не надо волноваться. Все будет отлично, я тоже это пережил. — Он подмигнул как-то по-женски, стиснул Генри на прощанье плечо и ушел, ставя ступни носками врозь, откинув голову назад и слегка набок.
