Вещь из ничего – любая вещь, но когда в ней я, то она – моя плоть, и каждый раз я должен быть начеку, чтобы она не ушла от меня.
Следовательно, я – это вещь. Вещь в себе, т. е. во мне – это ничего, т. е ничто т. е. я – ни какая не вещь, потому что могу выйти из нее.
Вещи одиноки и хотят быть в нас.
– Как ты ужасно выражаешься, – произнесла моя тень с укором.
– Как выходит, так и произношу, – ответил я и грустно задумался.
– Когда-то еще в детстве, когда я боялся заснуть, я случайно подслушал разговор наших соседей об огненном озере. Это озеро освещало, по их словам, новый Иерусалим и означало смерть Сатане.
В нем плавало какое-то ненужное древо, неужто познания, – задумался я, когда впервые наткнулся на Библию.
– Похоже, – согласилась со мной тень.
– А почему оно не сгорело? – задумался я.
– А разве мироздания горят, – засмеялась тень.
– Что ж, следовательно, и Сатана вечен, – почему-то обрадовался я.
– Экий ты, богохульник! – крикнул вдруг взявшийся неизвестно откуда Бейс.
На нем был разорван пиджак и волосы на голове свисали спутанным узлом.
– Глупо уйти на время, а забыться навеки, – заметил я и по дружески обнял Бейса. Всякий раз, когда мы обнимались с Бейсом, мы обнаруживали, что Сатана жив. Как всегда, мы должны были говорит о том, что нас загоняло в очередное беспамятство.
– Отчего наша радость бессмысленна?!
От этого вопроса даже блудница, ставшая моей тенью, заплыла глубоко в мои черные еврейские зрачки.
– Если еврей пьет, значит, он не еврей, следовательно, он – русский, – вставил почему-то возбуждающийся от собственного голоса Бейс.
Сквозь волненья мятущейся плоти есть ужас пропасть всем в Ничто…
– Страшно, Бейс, видеть все и проходить мимо, так и жизнь пройдет мимо.
Мне Бейс повторял эти чаши сквозь зубы и водку на ухо.
Я плакал как будто влюбленный, теряясь в безумной вершине своего порожденного века.
– Почему вы меня не замечаете? – вздохнула невольно девушка.
– Мы боимся, что ты обманешь и ослепишь нас, – поглядел на нее как-то смутно чуть притихший Бейс.
– Глупости, – сказала девушка, – вы сами собой обманете себя. Лучше идите за мной и отдавайте мне только самые красивые и возвышенные мысли.
– И чем же все это закончится? – возмутился жаждущий выпить Бейс.
– Просто вы будете чище, лучше и добрее.
– Чепуха, – проворчал Бейс, – в нашей жизни есть только один позор, и этот позор – мы сами.
– Пойдем, мой друг, – схватил меня Бейс за руку, – и оставь эту пионерку мечтать о светлом будущем.
