Немного подумав, Петр пошел к Екатерине и сообщил ей о краже, тем более что часть ворованного у Марии нашли. Однако Екатерина в этой ситуации поступила нестандартно – она заступилась за Машку! Ведь в ее руках была судьба бывшей соперницы, и ей ничего не стоило стереть ненавистную Машку в порошок. Искушение отомстить было слишком велико. Но Екатерина проявила истинное милосердие и просила Петра строго не наказывать преступницу. Вдобавок ко всему она заставила вступиться за Марию еще и жену старшего брата царя, Ивана, вдовствующую царицу Прасковью Федоровну, которая вообще была не склонна к милосердию. Петр очень уважал царицу Прасковью и должен был прислушаться к ее словам, ведь, по понятиям старой Руси, для убийц нерожденных детей находилось много смягчающих вину обстоятельств.
«Я прощаю ее за все содеянное, бог ей судья», – тихо сказала Екатерина.
Но Петр оказался неумолим: «Я не хочу быть ни Саулом, ни Ахавом, нарушая Божеский закон из-за порыва доброты». В связи с пропажей документов, которые Мария якобы продала иностранцу, ее продолжали пытать. Гамильтон, конечно же, ничего не знала о пропаже бумаг, но под муками созналась в том, что она собственными руками задушила младенца. Розыскная машина закрутилась с новой скоростью. Опять принялись бить Орлова, но тот клялся и божился, что об убийстве ребенка ничего не знал, и опять начал выставлять Марию как совершено безнравственную и распутную женщину. Нельзя сказать, чтобы этот предок фаворитов Екатерины II братьев Орловых вел себя достойно.
Тогда к допросам привлекли прислугу фрейлины, и от Екатерины Тарновской узнали всю правду: Машка задушила младенца собственными руками, а муж Тарновской вынес труп к фонтану в дворцовой салфетке. Надо отдать должное Марии – она ничего худого об Иване Орлове не сказала.
Петр I приказал «казнить смертию» Марию Гамильтон за убийство младенца. Прав ли он был? Одно дело – сделать тайный аборт, другое – лишить жизни уже родившееся дитя. Это преступление противоречило как юридическим законам, так и православной морали. Да что там православной – никакая религия, кроме язычества, не приемлет детоубийства.
Прав ли был в этом отношении Петр? Безусловно, так как еще при отце, царе Алексее Михайловиче, был принят закон, гласящий: «А смертные казни женскому полу бывают за чаровничество, убийство – отсекать головы, за погубление детей и за иные такие же злые дела – живых закапывать в землю». Позже, в 1715 году, уже сам Петр издал указ «О гошпиталях», в котором говорилось: «Зазорных младенцев в непристойные места не отметывать, а приносить в гошпитали и класть тайно в окно», – а детоубийцам полагалась кара: «Коли кто умертвит такого младенца, то за оные такие злодейственные дела сами будут казнены смертию».
