А что с Идой и Тоней?! – спросил я, усаживаясь опять в кресло.
Принесите кофе и конфеты, – крикнула в микрофон Клара, одновременно нажав на кнопку, и нам тут же принесли кофе с шоколадными конфетами. – Ида не нуждается в твоей близости, я уже тебе говорила, что она готова лечь под любого мужчину, она сумасшедшая, – от смеха Клара даже закашлялась.
Но Ида сама искала меня, ей было хорошо со мной, – обиженно вздохнул я, выпивая свою чашку.
Глупец, – взглянула печально на меня Клара, – Ида делала все это ради меня! Ради меня она тебя соблазнила, и ради меня привезла сюда! А когда ты был здесь в первый раз я стала разглядывать тебя всего с ног до головы. Ида тогда договорилась с твоим дружком Леллямером и подмешала тебе в водку снотворное, а когда привезла сюда, я одна в течение часа пролежала с тобой в одной кровати. Нет, я ничего не делала с тобой, я просто гладила тебя, все твое тело и восхищалась твоей юной красотой, – Клара всхлипнула и поставила свою чашку с кофе на стол, – а потом я решила, что Ида поможет мне тебя заманить сюда уже без всякого снотворного! Я разрешила Иде показать свою садомазохическую спальню, чтобы ты осознал хотя ты часть правды, но ты как был во сне, так не выходил из сна!
Так выходит я – твой пленник?! – возмутился я.
Нет, ты можешь уйти прямо сейчас! – воскликнула она и тут же с яростью разбила свою чашку с тарелкой об мраморный пол, уложенный серыми и черными квадратами.
А что с Тоней?!
Ее уже отвезли обратно в общежитие, и даже дали денег на дорогу! – усмехнулась Клара и вдруг перескочив через стол, наклонилась ко мне и шепнула:
Можно я тебя поцелую, только один разочек!
Я кивнул головой и сразу почувствовал ее сшитые из разных кусочков губы, как они жадно и ненасытно хватали мои губы, как ее вставные челюсти кусали мой язык, а мне было странно хорошо, и я плакал, вспоминая на черно-белой фотографии прелестную девочку с печальной улыбкой, словно данной ей на прощание перед катастрофой, обнимающую такую же прекрасную пальму. И я обнял, и прижал к себе это волшебное чудовище, и оно тоже отчаянно плакало. Оно искало во мне пощады, как и в своих скошенных глазах.
Ты не будешь одинокой! – шепнул я.
Почему я ей это шепнул, неужели только из жалости?! И вообще, может ли любовь рождаться из жалости, как бабочка из гусеницы, или как плод из цветка?! И любовь ли это, если я усомнившись в самой ценности жизни, вдруг захотел бросить ее к ногам Клары как бесполезную и ненужную вещь?! И что вообще из этого получиться?!
