С башни паденье двух ангелочков и воспаренье.
история Иды глазами
олигофрена-эксцентрика
О, как срасно и упоительно долго мы насиловали друг друга с Рыжухой, уже следующей ночью, на крыше водонапорной башни. Идея возвыситься над спящей деревушкой принадлежала, разумеется, Рыжухе!
Мы, – говорит, – Тихон, как ангелы воспарим в небе, – и мы действительно воспарили!
Так увлеклись своим любимым занятием, что даже не заметили, как слетели с крыши… Полет был весьма коротким, хотя наши вопли успели облететь всю деревню! Хорошо еще, что упали мы в болотную осоку!
Ну что, дотрахались, бедняги! – склонился над нами с фонарем Игорь Павлович.
Палыч, ты бы прикрыл нас одеялом-то, а то вдруг народ набежит, – попросил я, когда бедная Рыжуха со стоном пошевелилась подо мной. Я приподнялся, а Палыч набросил свою куртку на Рыжуху, а мне отдал свою рубаху, которой я обвязался, прикрыв свои причиндалы.
Вы, Тихон, действительно как ненормальные, вам что, дома что ли никак не сидится, – вздохнул Игорь Павлович, поеживаясь от ночного ветра.
Дома скучно, – неожиданно бодро откликнулась Рыжуха, прижимая к себе его куртку.
Ты встать-то хоть можешь, – спросил я ее.
Кажется, опять что-то с ногой! – пожаловалась Рыжуха.
Игорь Павлович осветил фонарем ее ноги, но вроде никаких поломок ни я, ни он не обнаружили. Тогда он стал трогать то одну, то другую ногу и спрашивать ее, где ей больно.
Палыч, ты бы убрал свои лапы от ног-то, – обиженно вздохнул я.
Дурак, ты, Тихон, – засмеялась Рыжуха и тут же застонала, когда Палыч дотронулся до ее левой ступни.
Кажется, вывих, – сказал он, – надо бы ее к вам в дом отнести. Давай ее осторожно возьмем с двух сторон, и понесем!
Честно, говоря, мне было противно, что Палыч будет опять лапать мою Рыжуху, и тем более оголенную, но другого выхода у нас не было, так что пришлось ее тащить вдвоем. Потом видя, что я ее со своей стороны еле-еле тащу, Палыч сгреб ее в охапку, и понес один.
Вот, сукин сын, всю ее облапал, с тоской подумал я, и тяжко вздыхая, потащился за ними.
А что это твой кавалер так часто вздыхает, – смеялся дорогой Палыч, а сам, негодяй, ей что-то на ушко шептал, а Рыжуха моя тоже заливалась смехом как безумная!
Ну, наверно, этот Палыч и бабник, думал я и кусал свои губы.
Ну, Тихон, ну, подойди поближе, ну что ты все дуешься-то, – попросила меня моя Рыжуха, – нельзя же быть такой злюкой!
