. В 1970-х, завалив вступительный экзамен в университете, он не смог поступить даже на подготовительные курсы при банке. Вместе с тем, пользуясь славой отважного и необычайно рискового игрока, он сумел устроиться аналитиком по акциям в небольшой банк в Питтсбурге, затем стал управляющим активами династии Дрейфусов и, наконец, в 1989 году преемником Сороса на вершине «Квантума». С тех пор уроженец Венгрии Сорос — не более чем яркая фигура с мировым именем, призванная олицетворять собой компанию; его основным занятием стало меценатство и содействие экономическим преобразованиям в Восточной Европе. «Человеком, который двигает рынки», как однажды назвал Сороса американский экономический журнал «Бизнес уик», в действительности является Дракенмиллер.
В августе 1992 года Дракенмиллер был одним из первых, кто понял, насколько рискованно то положение, в котором оказались защитники ЕВС. Министры и управляющие центральных банков от Стокгольма до Рима чуть ли не ежедневно выступали с заверениями в том, что они будут придерживаться фиксированных обменных курсов. При этом, однако, просачивалась информация, что центральные банки стран со слабыми валютами уже начали акцептовать кредиты в немецких марках для пополнения своих резервов.
Для атакующих сил в битве с ЕВС информация о резервах немецких марок в эмиссионных банках была так же важна, как сведения о запасах пищи и воды в осажденном городе. Получив эти данные, Дракенмиллер был во всеоружии. Его стратегия была проста. Каждый день он занимал все бальшие и бальшие суммы в фунтах стерлингов в британских банках и тут же менял их на марки, которые эти финансовые учреждения сами запрашивали в Английском банке. Чем больше у него находилось подражателей, тем больше он мог быть уверенным в том, что Банк истощит свои резервы. Английский банк должен был стать единственным, кто скупает фунты по высокому обменному курсу, и вскоре сдаться, дав фунту девальвироваться. И тогда «Квантум» смог бы снова накупить резко подешевевших фунтов стерлингов и заплатить по своим первоначальным займам. Даже если фунт обесценился бы лишь на 10%, операция принесла бы не менее 25 пфеннигов на каждый фунт.
Британцы хранили веру в Bundesbank до второй недели сентября. Теоретически он мог бы защитить фунт от любых нападок, использовав свой неограниченный запас немецких марок. Однако для сдерживания нарастающей спекуляции Бубе пришлось бы выбросить на рынок многие миллиарды марок, и охранители этой валюты во Франкфурте полагали, что это подстегнет инфляцию. 15 сентября германско-британская солидарность наконец достигла своего предела. Тогдашний президент Bundesbank Гельмут Шлезингер на одной из пресс-конференций обронил замечание, что ЕВС требуются определенные «подгонки». Это выражение за считанные минуты облетело мир: оно означало «продавай фунты», как позднее прокомментировали ситуацию финансовые эксперты в докладе министерству финансов США.
