Как они любят формальности, подумал Житник, сохраняя дружеское выражение лица. Просто удивительно, что они не приняли греческую церковь.
– Я не предам вас, добрые люди, – ответил он, подстраиваясь под общепринятый в этих краях тон. – Все сделаю, как обещал. Не скрою от вас, что человек я корыстный и тщеславный. Но корысть моя состоит лишь в желании самолично управлять самой славной землею Севера, а тщеславие мое лишь в том заключается, что жажду я одобрения и похвалы от тех, кем я правлю, похвалы правдивой, искренней.
Вокруг закивали, послышались одобрительные возгласы.
– Позволено ли нам будет, – спросил кто-то из волхвов, – жить в Новгороде и не скрывать наше умение?
– Да, – ответил Житник.
– А десятина, – спросил болярин, – только в урожайные годы, и только добровольная?
– Да.
– И чтобы бабам воли не давать! – раздался чей-то сердитый молодой голос.
Все заулыбались и посмотрели на говорящего.
– А разъясни-ка нам, добрый человек, что ты имеешь в виду, – сказал Житник, улыбаясь.
– Потому не с руки, – разъяснил добрый человек. – Нынче бабам позволено и грамоты подписывать, и уделами торговать, и выходить из дому в любое время, и за столом сидеть с мужчинами – не только женам правителей, но вообще всем. Нехорошо это. И по уху ее не ударь – бежит сразу жаловаться, приходит грек в рясе с ратниками, и лопочет что-то по-гречески полдня.
Кругом засмеялись.
– Это мы, пожалуй, на вече решим, – заверил его Житник, улыбаясь.
– Да уж, но только скорее бы. Отец мой все своей племяннице завещал, все. И дом, и сад. Грамоту написал. Я сперва посмеялся, выгнал ее, дуру, к лешему, а она на следующий день с тиуном вернулась. Я в своем доме теперь как бы по ее милости, и она меня может выгнать, что же я делать буду?
– Хвотин, молчи, – сказал кто-то из старших.
– Не буду я молчать.
– Молчи, щенок!
– Обсудим на вече, – повторил Житник. – Есть ли еще пожелания?
– Есть! Чтоб никаких наемников, ни шведских, ни польских, ни греческих, в земле нашей не было!
– Это сложнее, – сказал Житник.
Кругом заворчали.
– Совсем без наемников мы на первых порах не сможем, – резонно заметил Житник. – Ковши только и ждут случая.
Зароптали.
– Но нужно бы ограничить их число в мирное время. Предположим – не более пятисот наемников. Чтобы не мы их, а они нас боялись.
Несколько человек издали одобрительные возгласы.
Выкатили бочку, разлили по кружкам хорошо настоявшийся свир, приготовленный по специальным, волхвом Семиженом составленным, рецептам.
