– Не опасно ли это?
– Нет. Он один из тех людей, которым важнее всего то, чем они заняты. Ему все равно, кому служить.
– Ты так думаешь?
– Почти уверен. Впрочем, через неделю мы будем иметь возможность это проверить.
– Хорошо. Дальше. Я говорила тебе ранее, что по нашим сведениям, то, что называется Владимировым Делом, может быть … спасено, и называла имя – Элиас. Не так ли?
– Да.
– Нашел ли ты человека с таким именем?
– Нет. Горясер сам проверил имена всех иудеев в Киеве и Чернигове.
– Это не обязательно иудей.
– Имя иудейское.
– Да. Но не только иудеи называют детей своих такими именами.
– Это правда. Будем искать.
– Ну и наконец самое главное. Пока Ярослав все еще правитель, по крайней мере официально, не посылай гонцов к Святополку.
Житник склонил голову вправо и странно посмотрел на Рагнхильд.
– А зачем их вообще посылать?
– Мы уж говорили с тобою об этом, – строго сказала Рагнхильд. – Укрепив Землю Новгородскую и свою над нею власть, ты принесешь присягу Святополку, дабы владел он всеми землями восточных славян.
– Посмотрим, – сказал Житник.
– Нечего смотреть. Так надо.
– Почему Святополк? Почему не я сам?
Рагнхильд покачала головой.
– Ты, Житник, мой любимый сын. Но нельзя позволить, чтобы сын безродного вятича владел такой территорией – да ты и не сможешь.
– Святополк – официально сын Владимира, – начиная злиться, сказал Житник.
– Не тебе об этом судить, чей он сын. Ты будешь владеть Новгородом, с тебя и довольно, и свои последние годы я желаю провести с тобой. Но Новгород будет платить Киеву дань, и по зову Киева новгородские войска будут идти туда, куда им велят.
Житник закусил нижнюю губу и мрачно посмотрел на мать.
– Нет, – сказал он.
– Что – нет?
– Нет. Я, конечно же, сын вятича. А Святополк сын леший знает кого. Но Новгород не пойдет в подчинение Киеву до тех пор, пока я сам не сяду на киевский престол. Слишком многое сделано, слишком много людей уже полегло за мое дело, чтобы я поклонился Святополку.
– У тебя нет никакого дела! – сурово сказала Рагнхильд. – Никакого! Ты выполняешь то, что я тебе велю!
– Послушай, Рагнхильд, – Житник слегка повысил голос. – Я достаточно почтительный сын, чтобы тешить тебя и даже подчиняться кое-каким твоим капризам. Но главный здесь я. У меня есть свои представления о том, что нужно и чего не нужно делать, и я не собираюсь ими поступаться даже для того, чтобы сделать тебе приятное.
Некоторое время она молчала.
– Ты упрямый, – сказала она.
Житник пожал плечами.
