В Талом Кроге народу было как обычно – не много и не мало. Пили тягучий новгородский свир, ели, отламывая жирные куски, стегуны под рустом, утирались рукавом. Несколько непотребных девок разных возрастов и телосложений сидели в центре, возле печи, переругиваясь и ожидая, пока кто-нибудь из татей или разбойников не закончит дела да и не наймет какую-то из них, и поведет она его в пристройку. Переговоры о найме велись через сводника, присутствовавшего тут же, за отдельным столиком – большой, мясистый, лысый, сидел он, полузакрыв тяжелыми веками злобные красноватые глаза. На зодчего посмотрели, но особого внимания не обратили. Купив кружку свира, зодчий остался у центральной печи, у всех на виду, и стал пить медленными глотками, думая о своем.
Распахнулась дверь, и говор над столами быстро слетел на нет. В крог вошел монах, а за ним, пригнув головы, чтобы не задеть притолоку, вдвинулись в помещение двое – одетые богато, со свердами. За громилами вперся развязной походкой нагловатого вида малый с перевязанной тряпкой рукой. Хозяйка крога, с опухшим лицом, обнажая в улыбке остатки зубов, сразу почувствовала, что если этим гостям не услужить да не оградить их от насмешек постоянных посетителей, плохо будет – мебель повредится, стражники потом с тиуном нагрянут.
Монах выбрал столик в самом темном углу. Громилы сели справа и слева от него. Нагловатый тип встал рядом и, потуже затянув повязку на руке зубами, изобразил комическую почтительность.
– Принеси нам свир и чего-нибудь поесть, – сказал монах хозяйке, кладя на стол золотую монету.
Хозяйка взяла деньги, поклонилась, и быстро ушла к печи, давая на ходу указания присоединившемуся к ней половому. Некоторое время в темном углу молчали.
– Вы бы еще в детинец сходили навести обо мне справки, – сказал монах.
– А что? – спросил более молодой громила.
– Да так. Я что, в монаха переоделся, чтоб людей озадачивать? Иду мимо оружейной лавки, слышу, кто-то мое имя выкрикивает. Где он да где он.
– Я не выкрикивал, – сказал Дир.
Гостемил с трудом удержался от смеха.
– Ты что же, друг Хелье, не рад нам? – спросил Дир, расстраиваясь.
– Ну вот, опять! – возмутился Хелье. – Вот встань теперь и объяви всем – вот он, Хелье, за которым полгорода гоняется, награда обещана. Подите доложите – хоть Житнику, хоть Эймунду.
– Натворил, небось, чего? – спросил Дир, понизив голос и не осуждая.
Хелье не ответил, вздохнул, и искоса посмотрел на Гостемила. Тот отвел глаза, покачал головой, и сказал, —
