– Прости меня, – промолвила она, –
Но ты меня немного обижаешь,
Все время вот целуешь, обнимаешь,
Как будто я иначе не нужна!
Он покраснел: – Ну, да… Но если любишь?
Ведь сердце же колотится в груди!
Как усидеть?
– А ты вот усиди!
Не то все сам немедленно погубишь.
Нельзя, чтоб в чувствах появилась трещина.
Вы все, мужчины, низменны навек!
Пойми: перед тобою человек,
А ты во мне все время видишь женщину.
Я о таком на свете понаслышана,
Что ты со мной и спорить не берись!
– Ну, хорошо… Я понял… Не сердись…
Пускай все будет тихо и возвышенно.
И впрямь, отныне – ни обид, ни ссор.
Бежали дни и назначались встречи.
Он стал почти ручным и каждый вечер
Вел умный и красивый разговор.
Она же, хоть и счастлива была,
Но постепенно словно бы темнела.
Все реже улыбалась, похудела
И вдруг (совсем немыслимое дело!)
Взяла и на свиданье не пришла…
Он позвонил: – В чем дело? Почему?
– Ах, почему? Спасибо за беседы!
А я не тумба! Хватит! Не приеду! –
Она сквозь слезы крикнула ему.
– Ведь это же издевка и тоска!
Скажи, какой красноречивый книжник!
Я, как ни странно, женщина пока,
А ты… а ты… бесчувственный булыжник!
1970
