Сначала – к тебе. Это первый путь.
Вот только придумать какую-то фразу,
Чтоб скованность разом как ветром сдуть.
Но вести, как видно, летят стрелой,
И вот уже в полдень, почти без стука,
Врывается радостно в номер мой
Твоя закадычнейшая подруга.
– Приехал?
– Приехал.
– Постой, когда? –
Вопросы сыплются вперебой.
Но не спросила: – Сейчас куда? –
И не добавила: – Я с тобой! –
Сколько же, сколько промчалось лет!
Я слушаю, слушаю напряженно:
Тот – техник, а этот уже ученый,
Кто ранен, кого уж и вовсе нет…
Голос звучит то светло, то печально,
Но отчего, отчего, отчего
В этом рассказе, таком пространном,
Нету имени твоего?!
Случайность ли? Женское ли предательство?
Иль попросту ссора меж двух подруг?
Я так напрямик и спросил. И вдруг
Какое-то странное замешательство…
Сунулась в сумочку за платком,
Спрятала снова и снова вынула…
– Эх, знаешь, беда-то какая! – и всхлипнула.
– Постой, ты про что это? Ты о ком?!
Фразы то рвутся, то бьют, как копыта:
– Сначала шутила все сгоряча…
Нелепо! От глупого аппендицита…
Сама ведь доктор… И дочь врача…
Слетая с деревьев, остатки лета
Кружатся, кружатся в безутешности…
Ну вот и окончилась повесть эта
О детстве моем и о первой нежности.
Все будет: и песня, и новые люди,
И солнце, и мартовская вода,
Но третьей встречи уже не будет,
Ни нынче, ни завтра и никогда…
Дома, как гигантские корабли,
Плывут за окошком, горя неярко,
Да ветер чуть слышно из дальней дали
Доносит оркестр из летнего парка…
Промчалось детство, ручьем прозвенев…
Но из ручьев рождаются реки.
И первая нежность – это запев
Всего хорошего в человеке.
И памятью долго еще сберегаются:
Улыбки, обрывки наивных фраз.
Ведь если песня не продолжается –
Она все равно остается в нас!
Нет, не гремели для нас соловьи.
Никто не познал и уколов ревности.
Ведь это не строки о первой любви,
А строки о первой и робкой нежности.
Лишь где-то плывут, различимые еле:
В далеком, прощальном жесте рука
Да два голубых-голубых огонька
В белесой, клубящейся мгле метели…
1967
