— Ох, отец, все хорошо. Я ее чувствую… Знаешь, я, так испугался… испугался, что вообще ее лишился. Честно сказать, не хотелось бы мне вот так все время скакать на одной ноге, — Святозар тихо засмеялся. — И уже тогда, отец, я бы точно не смог стать божатым Яронега… Ну, ты подумай, как бы я по деревянной лесенке, установленной в проруби смог бы до дна допрыгать на одной ноге, да еще с дитем богатырского сложения на руках?
Правитель нахмурил лоб, потому что остался недовольным шуткой наследника, но не желая тревожить сына все же криво улыбнулся, и негромким голосом ответил:
— Первуша и Вячко натопили баню, пойдем, обмоешься, да погреешься, чтобы холод из тебя весь вышел.
— Да, что ж, отец, Сенич меня так натер какой-то чудесной мазью, что холод из меня уже весь выскочил, — заметил Святозар. Он немного помолчал и тяжело вздохнув, досказал, — так, что, отец, мне выходит нельзя зимой на двор выходить… Этот Нук, он, постарался на славу и загнал меня в темницу, тебе не кажется, отец? Тревожиться нельзя, быть на холоде нельзя… Да, хорошую он мне создал темницу, в которой сколько же я так буду мучиться?
— Ты, будешь жить… жить, а не мучиться, — тихим голосом откликнулся правитель. — Для меня самое важное, что ты жив… что не умер, как мой второй сын.
— Да, отец, конечно, — согласился Святозар, и, скинув с себя укрывала, сел на ложе подле Ярила. — Я тоже не хотел покидать тебя, ты же знаешь это… Просто я расстроен из-за ноги. — Наследник надсадно вздрогнул всем телом, будто выпуская из себя последнии капли холода, однако приметив наполненное болью лицо Ярила, протянул руку похлопал его по покоящейся на ложе руке, и бодро добавил, — вот же отец, тебе повезло…. — Правитель недоуменно глянул на сына. — Ну, как же, теперь я не смогу покидать тебя, ни на праздниках в честь Богов Велеса и Коляды, ни на масляницу. Не надо, тебе, волноваться, что я разобью нос, сойдусь в поединке с шуликунами или обернусь орлом и улечу в окно… Теперь, мой дорогой отец, я буду всегда с тобой рядом… всегда. И наверняка, мы с тобой так наговоримся, что вскоре надоедим друг другу.
— Нет, — отрицательно качнув головой, ответил правитель, и, притянув к себе сына, крепко его обнял. — Ты никогда… никогда мне не надоешь, а общение с тобой для меня всегда радость.
Святозар, несмотря на то, что выход на двор, каждый раз заканчивался для него ложем или баней, все же настойчиво заставлял свою ногу привыкать к морозу. Так как ни один заговор не оказывал никакого действия на больную ногу и не снимал с нее пекельный холод, всяк раз охватывающий ее на дворе. Каждый день он одевался, брал с собой Борща и выходил в сад, а возвращаясь обратно, повиснув на плече слуги, почти не наступая на ногу, подолгу отогревал ее около камина в гриднице, натирая согревающей мазью. Правитель, понимая, что ссора с сыном лишь принесет еще большую ему боль и страдания, и все же не в силах наблюдать его мученья, стал запрещать Борщу выводить Святозара на двор. А когда наследнику в помощи отказали не только Борщ, Вячко, но и все другие слуги. Святозар нашел человека, который молча, исполнял его просьбу и ничего не рассказывал правителю.
