По-разному ведут себя и наши собаки. В то время как три из них усердно рыщут по чаще в поисках белок и глухарей, четвертый пес, Серко, предпочитает смотреть на хвост Митиной лошади, вероятно, считая это занятие самым интересным. Он присоединяется к остальным собакам лишь в том случае, когда они найдут дичь и притом с определенным намерением подхватить эту дичь на лету, когда она будет падать под выстрелом охотника. Почувствовав в зубах добычу, пес немедленно отправляет ее дальше, в желудок.
Такое поведение собаки вызывает вполне понятное негодование всех нас, за исключением Мити. Он старается оправдать Серка, говоря, что тот голоден. Пес действительно не очень жирен, поэтому мы прощаем ему двух рябчиков и белку, которых он уже успел сожрать. Но когда Серко тащит из рук Вологжина убитого им глухаря, наше терпение лопается.
— Пристрелить его, и делу конец! — предлагает кто-то. — Иначе всю дорогу будем сидеть без дичи.
— Я покупаю Серка! — заявляет вдруг Митя. — Вношу деньги, которые были за него уплачены…
Против такого предложения никто не возражает. Митя сажает на привязь прожорливого пса и с этого момента становится его единоличным и полновластным хозяином.
Митя вообще большой оптимист. Спасая Серка от пули, он надеется, что впоследствии, утолив свой безмерный голод, он станет приличной охотничьей собакой. Оправдаются ли эти надежды — покажет будущее, но его конь Буланый не обнаруживает желания исправиться. После скачка через колодину, имевшего последствием полет Мить с седла, Буланому взбрело на ум, что так он должен поступать и в дальнейшем. Поэтому Мите приходится делать вынужденные посадки на землю чуть ли не на каждом километре. Но это не понижает бодрости его духа.
— Обойдется! — хохочет он, который раз взбираясь на вьюки. — Мы с конем еще не привыкли друг к другу…
Настроение комсомольца, однако, круто меняется после того, как Буланый пытается повторить свой номер во время переправы через реку с явным намерением заставить седока принять холодную ванну. Удержаться в седле ему удалось, но, выбравшись на берег, он категорически заявил:
— Как вам угодно, дорогие товарищи, но дальше на этом проклятом коне я не поеду!..
Вечером, когда мы остановились на ночлег, Митя не занимался ни пристрелкой, ни чисткой оружия, хотя по обыкновению и держал в руках шомпол. На шомполе, сидя у костра, он сушил свою намокшую шапку, упавшую с его головы в воду по вине Буланого…
