Дней через десять как-то неожиданно окончилась война.
Сообщение о конце войны я услышал в пустой прихожей фруктовой лавки, где давно уже не выставляли никаких фруктов. Более десятка соседей, собравшись под приемником, установленным на пыльной полке, настороженно слушали радиопередачу. Из приемника исходил посторонний шум, и невозможно было разобрать, что там говорили. Иногда доносились обрывки речи, какой-то голос читал что-то тихим шепотом.
Когда передача кончилась, кто-то вдруг произнес над моим ухом: "Проиграли!" Я обернулся. За моей спиной стоял старый аптекарь. Он медленно открыл крепко зажмуренные глаза и посмотрел мне в лицо. Я почему-то стыдливо усмехнулся. Старик, глядя куда-то вдаль, сквозь меня, ясно повторил:
"Япония проиграла". Он сказал это тихо, будто выдохнул, но неожиданность этих слов потрясла меня. Словно ледяной вихрь хлестнул по моей груди. Погасив усмешку, я кивнул старику, тихо вышел из фруктовой лавки и бросился со всех ног домой по странно притихшей полуденной улице.
Не заходя в дом, я направился на задний двор клену. Его пышные ветки бросали густую тень на землю. Я сел под деревом, прислонился спиной к стволу и обхватил руками колени. За амбаром виднелось небо без единого облачка. "Какое голубое!" - подумал я и прошептал тихо: "Япония проиграла..." По спине моей пробежали мурашки. Мне стало как-то не по себе от этих слов. До того они были неожиданными. Проиграла... Значит, войне конец? Потребовалось какое-то время, чтобы осознать это. И когда до меня дошло, что так оно и есть, я удивился своей тупости. Закрыв глаза, стал слушать звуки вокруг себя. Что же означает эта оглушительная тишина? До вчерашнего дня все было совсем иначе. "Вчера и сегодня. Вчера и сегодня", - прошептал я.
"Во всяком случае, теперь я наверняка не умру. Меня не убьют. Потому что война все-таки кончилась. : Но тогда что же?" - оторопело подумал я и растерялся. Стало быть, коль я не умру, мне ничего не останется, как жить. И сколько же лет я буду жить? Не один десяток лет, наверное. Не один десяток лет! Мне почудилось, что тело мое отрывается от земли и взмывает в воздух. Я никогда не думал, что мне придется жить так долго. Все мы твердо верили, что жить долго - стыдно. Жизнь мальчика недолговечна, как лепестки вишни, учили нас. И мы должны были умереть года через два-три.
Десятки лет жизни! Я достал прощальное письмо из чемодана, который спрятал в дальнем углу бомбоубежища, и бросил его в огонь очага, над которым варился ужин. Я глядел на белый дым, и душа моя была как чистый лист бумаги. Смерть отдалилась куда-то далеко-далеко. Для чего теперь жить, было непонятно. Все, что происходило со мной до вчерашнего дня, казалось каким-то сном. Я забыл и о смерти, и о прощальном письме. Наоко тоже, по-видимому, забыла меня. Пятнадцать лет моей жизни утекли, как вода из бочки, у которой вдруг вылетело дно. Теперь уж их не вернуть. И ничего не оставалось, как просто плыть, не задумываясь, в бескрайнее, безбрежное пространство, внезапно открывшееся передо мной.
