— Вы любили его?
— Любовь…? Ах, вы знаете, лейтенант, любовью это, собственно говоря, нельзя было назвать. Мы нравились друг другу. Джекки мог быть очень милым; к сожалению, он злоупотреблял всем, что бы ни делал.
Купер знал, что сейчас последует. Так оно и случилось…
Брайт слегка наклонился вперед.
— Что значит «злоупотреблял», что вы имеете в виду?
— Главным образом, в отношении алкоголя и женщин. Джек не выпивал, он прямо-таки пил. А женщины… Об этом позвольте мне лучше умолчать.
— Гм… — На Брайта это произвело сильное впечатление. — Значит вот как обстояло дело… Вы сидели довольно далеко сзади. Могли вы видеть мистера Фергюссона?
— Он сидел примерно на моем уровне, правда, значительно правее. Вы не установили, с какой стороны стреляли?
Улыбка Джоя Брайта стала еще шире.
— В телефильмах все выходит очень складно, а у нас, к сожалению, не всегда. Рикарди упал вниз. До этого он двигался. По-моему, выстрел мог быть произведен с любой стороны, поскольку мы пока не можем все в точности реконструировать.
— Извините, — Гледис казалась очень славной маленькой девочкой с чудным блеском в глазах. — Я просто подумала… Вам, конечно, лучше знать. Теперь я могу уйти? Я действительно ничего не видела и совершенно ничем не могу вам помочь.
— Ну как же, вы были близки с Рикарди, вы знали его лучше других. Были у него враги, не ссорился он в последнее время с кем-нибудь? Не получал ли писем с угрозами?
На все вопросы Гледис качала головой.
— Нет, совершенно нет. Он никогда не говорил об этом. Убийство для меня абсолютно необъяснимо.
Теперь и Купер выбрал время, чтобы кое-что сказать.
— Примите мое сочувствие и мое восхищение вами, мисс Вильсон.
Теперь она посмотрела на него повнимательнее, и то, что она увидела, казалось, ей очень понравилось.
Джой Брайт тяжело вздохнул и представил его.
— Джеймс Купер, частный детектив, которому мы, в порядке исключения, разрешили присутствовать при допросе свидетелей. Что вы хотели этим сказать, Джимми?
— Мое сочувствие, так как мисс Вильсон потеряла такого хорошего друга, и к тому же таким ужасным образом — и мое восхищение тем, как она держит себя в руках. Это достойно уважения, такое случается нечасто.
Гледис не сразу сообразила, что ей следует ответить, и в конце концов решила принять все за чистую монету.
— Ну, не такая уж это была большая любовь, мистер Купер, я ведь говорила. Теперь я могу уйти?
Маккормик просунул свою ирландскую шевелюру в щель.
— Лейтенант, тут дама, которая непременно хочет с вами поговорить. Она говорит, это срочно.
