— Каким чудом мы могли декламировать эти стихи и при этом не лопаться от смеха? — удивился я.
— От смеха? — Селена посмотрела на меня почти с испугом. — Дорогой Горди, ты не задавал бы такие глупые вопросы, если бы помнил отца… Это был человек просто… поразительный! Ты боялся его больше, чем мы все, за исключением, может быть, одной Марни. Именно поэтому ты так пил, потому что только в пьяном виде отваживался противоречить ему. Не хочешь попытаться выучить теперь вторую строфу?
— Нет! Категорически и решительно нет! — ответил я.
Она соблазнительно склонилась надо мной.
— Ну, Горди, дорогой… Прошу тебя… Ну еще только одну. Хорошо?
— Ну ладно, — ответил я.
— Уверяю тебя, Горди, это действительно мое любимое стихотворение].
Она снова начала читать.
Я выучил и эту строфу. Потом Селена велела мне повторить обе, одну за другой. Однако это никак не помогло мне освежить память. Селена разочарованно прекратила дальнейшие попытки и через секунду уже лежала в своей кровати.
— Спокойной ночи, любимый, — сказала она, наклоняясь, чтобы погасить лампу, стоящую между кроватями. В свете луны ее рука нежно прикоснулась к моей щеке. Я поцеловал тонкие белые пальцы.
— Спокойной ночи, Селена.
— Наверное это не продлится долго, Горди?
— Что не продлится долго?
— Этот гипс!
— Надеюсь, что нет, Селена.
Когда я так лежал, сонный, но уже, собственно, отдохнувший, очарование Селены начало постепенно меркнуть и одновременно вернулось прежнее беспокойство. Я совершенно не помнил стихов отца. И, если быть честным, Селену тоже не помнил. Я не помнил ничего. У меня стояли перед глазами покрытые красными прожилками розовые десны Нетти. Эта девушка с обесцвеченными волосами и явной склонностью к алкоголю, намекающая с хихиканьем об «определенных событиях», казалась мне единственным нормальным существом в этом доме. В день смерти отца уволили всю прислугу. Внезапно именно это обстоятельство показалось мне источником всего зла…
— Селена! — позвал я.
— Да? Слушаю, любимый, — сонным голосом спросила она.
— Почему сразу после смерти отца вы уволили всю прислугу?
— Что? — В ее голосе чувствовалась теперь пробудившаяся бдительность.
— Я спросил, почему сразу после смерти отца вы уволили всю прислугу?
— Что это за глупые вопросы, Горди!?
У меня создалось впечатление, что Селена уклоняется от ответа на вопрос.
— Прошу тебя, Селена. Мне обязательно нужно это знать. Именно это одна из тех вещей, которые, как колючка, засели в моем сознании, — солгал я. — Возможно, если ты ответишь мне на этот вопрос, я легче вспомню и другие вещи.
