5 марта чекисты, назначенные Ревкомом неделей раньше, положили на стол Кирову документы о назревающем белогвардейском мятеже. Как потом обнаружилось, царских офицеров и политических выжиг поддерживали из Баку английские интервенты, а также астраханские купцы и попы. Штаб мятежников припас много оружия, заслал своих лазутчиков в советские учреждения. План мятежа умело составили военные специалисты.
Чекистские документы, хотя и вполне достоверные, были отрывочны и не давали возможности ни предотвратить мятеж, ни выловить его зачинщиков.
6 марта Ревком взял под усиленную охрану все наиважнейшие объекты.
7 марта ввел военное положение. Некоторые части гарнизона перешерстили, удаляя сомнительных командиров и бойцов. Десятки коммунистов, главным образом кадровых рабочих, вооружили. Защиту города, разделенного на шесть участков — комендатур, вверили Совету обороны, «тройке» во главе с Бутягиным, заместителем председателя Ревкома.
8 марта Ревком в обращении к астраханцам предупредил их о возможных провокациях.
10 марта, утром, послышались протяжные гудки и свистки — белогвардейский сигнал к выступлению. Работа на предприятиях была прервана. Толпы высыпали на улицы. Мятежники действовали необычно, каверзно. Переодетые в рабочие спецовки и замусоленные стеганки, затевали летучие сборища, крича: «Бей комиссаров!» По сговору с рабочими-шкурниками тащили мешки с мукой из пекарен, подстрекая слабовольных прохожих к грабежу. Раздавали оружие, вербуя предателей. Пользуясь суматохой, мелкими отрядами просачивались с окраин поближе к центру города.
Отличить мятежников от своих или случайных прохожих было трудно, и красноармейцы, военные моряки — военморы, утихомиривая толпы, поначалу не решались стрелять или стреляли в воздух. Натыкаясь на заслоны, мятежники открывали огонь. Отвечали им неспело. Мятежники проникли в небольшой цейхгауз и на судоремонтный завод «Норен».
Киров с горсткой разведчиков находился в Ревкоме, поддерживая связь и с «тройкой», и с председателем Реввоенсовета Механошиным, и с командованием Волжско-Каспийской флотилии, и с чекистскими подразделениями, и с райкомами, куда сбегались коммунисты, готовые выполнить любое задание.
Некоторые донесения ревкомовских разведчиков порадовали: флотилия совершенно не затронута мятежом, ничуть не нарушен порядок в хорошо защищенном Форпосте с его тысячами беспомощных больных.
Очень встревожило Кирова участие в мятеже десятков или сотен рабочих. Сергей Миронович считал, что шкурникам предателям нельзя давать никаких поблажек, но придется выжидать, пока с улиц уберутся, попрячутся жители, непричастные к мятежу или примкнувшие к белогвардейцам по минутному недомыслию. Терпеливо выждав до половины четвертого пополудни, Киров передал Совету обороны записку:
