На трамвайном пути сигнал: «Осторожно, листопад!» Прижимаясь к стенам домов, медленно пробираются раненые, изредка останавливаются и под защитой каменного портика отдыхают или даже подкрепляются холодным мясом из консервной банки. Жителей как будто нет, и вокруг не слышно ни женских голосов, ни детских криков.
Но вглядитесь в эту высокую седую женщину в пуховом платке и старомодных высоких ботинках, несмотря на близкие разрывы снарядов неторопливо идущую по железнодорожным путям с узелком, в котором, и не заглядывая можно наверняка сказать, пироги с капустой или сладкой пшенной кашей, крупные, как здесь их называют «яблуковые» помидоры, пара крутых яиц с солью, завернутой в пакетик, да еще сочные, цвета янтаря, сливы из собственного садика.
Вот уже не менее пятидесяти лет ежедневно носит она так «сниданок» сначала отцу — слесарю депо, потом мужу — механику того же депо, а теперь и сыну — инженеру. И все по этим путям, по этой дороге — сколько раз уже шпалы менялись, и даже рельсы, и старого деревянного вокзала нет, а новый — каменный — она каждый день появляется с узелком. Теперь она проходит мимо депо к стоящему у самого перрона на первой линии зеленому бронепоезду, укрытому серебряными ветвями ив. Она стучится в броневую обшивку паровоза:
— Это я, Данило Тимофеевич!
И нет на лице ее ни удивления, ни вопросов. Просто ее «старый» временно перешел из депо. Да если хорошенько вспомнить, это уже бывало — вот так же приносила она узелок и стучалась в железную обшивку паровоза на том же самом пути, только было это очень давно, она была еще молодой и сильной, и гнали тогда не то Петлюру, не то Деникина, а может, и кайзеровскую немчуру.
Легкий маневровый паровоз «ОВ», вечный труженик, день и ночь бодро свистящий на станционных путях, нежно прозванный железнодорожниками «овечкой», теперь закованный деповскими слесарями в броневые листы, тащит огромные, обшитые броней шестидесятитонные углярки, вооруженные легкими пушками и пулеметами.
Ночами бронепоезд с потушенными огнями носится по железным дорогам укрепленного района и оказывает поддержку не только железнодорожным истребительным батальонам, но и регулярным частям Красной Армии. Его видят в одни и те же сутки на западе, на севере и на юге, к нему привыкли, а железнодорожники даже в официальных бумагах пишут не Б/П, а по-родственному — «Борис Петрович».
Появляется русый мальчик в кургузой курточке с оттопыренными карманами.
