«Ох, как трудно уберечься от греха!» — подумала Сапфира и тяжело вздохнула. Изъяны христиан она объяснила кознями Дьявола, который должен был искушать святых с гораздо большей настойчивостью, чем простых смертных. И наивная красавица снова посмотрела на Юдифь, очевидно, пытаясь разглядеть в ней эталон духовности; тетушка почувствовала устремленный на нее пристальный взгляд и спросила:
— Чего тебе?
Сапфира хоть и несколько смутилась от такого неласкового к ней обращения, но всё же взяла себя в руки и решилась задать постоянно мучивший ее вопрос:
— Сестра, почему нам с мужем бывает плохо, когда мы слушаем иные языки?
— Это ничего. Пройдет. Мне тоже сначала становилось дурно, а потом привыкла и сама заговорила. А ты владеешь иными языками?
Сапфира отрицательно покачала головой.
— Плохо. Видно, в грехе ты живешь.
Молодая женщина покраснела и попыталась сменить тему разговора:
— А в общине хорошо кормят?
— Не хлебом единым жив человек. Умерщвляя плоть, мы заботимся о своей душе. Не впадай… как тебя…
— Сапфира.
— Да, Сапфира, в грех чревоугодия. Иначе не спасешься!
Наконец, спутницы пришли к месту работы. Жена плотника часто посещала базар, ее знали многие торговцы, и оттого Сапфире сейчас было неловко. Она впервые в жизни просила милостыню…
— Станем здесь, — распорядилась Юдифь. Ее ученица подняла ящик и, держа его на уровне груди, стала ждать. Мимо проходили иудеи, но внимания на главный предмет христианского культа почему-то не обращали.
— Приставай, приставай! Чего стоишь как истукан?! Вон смотри, молодой мужчина подходит, — учила опытная сборщица.
Сапфира зажмурилась и упавшим, каким-то чужим голосом попросила:
— Подайте Христа ради…
Иудей хотел было ответить грубостью, но, увидев ангельски чистое, невинное личико юной женщины, смутился. Он быстро достал монету и, бросив ее в прорезь на крышке ящика, оторопело пробормотал:
— Пожалуйста…
— Спасибо. Бог тебе воздаст сторицей! — поблагодарила иудея Юдифь, и, когда мужчина ушел, добавила:
— Ты его чуть не упустила!
Почти до захода солнца женщины стояли на посту, но собрали лишь четыре мелких монетки. Подавали из рук вон плохо.
— А зачем же такой большой ящик? — удивлялась жена плотника.
— Чем крупнее денежный ларец, тем сильнее он смутит жертву, — поучала христианка. — И тем больше в нем окажется монеток. Ну что ж, на сегодня достаточно. Пошли домой.
А Анания тем временем уже изготовил один ящик. Аккуратно сбитый, изящной формы и с затейливой резьбой, без досадных для апостолов щелей, он больше напоминал принадлежащий вельможе ларец. Этот ящик, как и все другие, был оснащен лакедемонским замком — «жёлудем», изобретенным еще на рубеже 5 — 6 вв. до н. э. И хранящиеся у Петра плоские, с тремя закругленными вырезами ключи должны были гарантировать высокую духовность и нравственность сборщиков денег.
