— Поблагодарим же, братья и сестры, Святого Апостола Иоанна за мудрую и высоконравственную проповедь. Всегда поступайте так, как учит он, как учу я. И тогда не страшны будут искушения, и бесы никогда не войдут в тело ваше. Ну, а теперь главное — наполнимся же Духом Святым!
Петр напрягся, покраснел; его и без того уродливые черты лица еще больше исказились, и он, размахивая высоко поднятыми руками, издал несколько гортанных нечленораздельных звуков. Затем он встрепенулся, подпрыгнул и окончательно впал в транс. Дико содрогаясь и закатив глаза, князь апостолов быстро и громко заговорил на непонятном языке:
— Угхо-ля-гхур-дряг-угги-бур…
Но уже вскоре его нельзя было расслышать: из уст всех христиан, словно несмазанные телеги по каменистой дороге, понеслись подобные речи. Анания и Сапфира, глядя на ужасные, нечеловеческие физиономии стоявших рядом с ними сектантов, слыша их непонятный, дурманящий и оглушающий говор, испугались. Дрожащая от страха Сапфира прижалась к мужу и спрятала лицо на его груди. А сам Анания изумленно озирался по сторонам и везде видел лишь взбесившихся, дико дергающихся людей. Их прежде бледные лица стали пунцовыми; судорога обезобразила даже самые симпатичные из них.
Постепенно непонятные речи прекратились, и вспотевшие, тяжело дышавшие христиане стали выходить из транса. Их блуждающие по подземелью опустошенные взгляды становились все осмысленнее, пока, наконец, собравшиеся не вернулись в свое прежнее состояние.
Убедившись, что всё закончилось благополучно, Сапфира успокоилась и спросила у уже пришедшего в себя Иова:
— Скажи, какой это язык?
— Я не знаю, что это за язык. Я сам на нём говорю, — был ответ.
Пока супруги пытаются обнаружить смысл в словах Иова, мы попробуем ответить на вопрос Сапфиры. Библия утверждает, что так называемые «иные языки» появились в день Пятидесятницы, в тот самый момент, когда на верующих сошел Святой Дух. Тогда христиане-иерусалимцы и заговорили на наречиях парфян и мидян, каппадокийцев и фригийцев, критян и аравитян («Деяния святых апостолов», II, 1-15). Понятно, что иудеям ничего не стоило опровергнуть эту новозаветную ложь — ведь любой парфянин или мидянин и т. д. сказал бы, что сия тарабарщина так же похожа на его родной язык, как свинья на коня.
Говорение на «иных языках» не нашло применения в Католической и Православной церквах. Более того, если в Средние века кто-то начинал буровить эту чепуху, то его обвиняли в колдовстве и после чудовищных пыток сжигали на костре.
