Мать, налившая себе немного супу, кончила одновременно с остальными. Она встала и подала на стол картошку и салат.
— Ну как, разыскал товарищей? — спросил отец.
— Кое-кого разыскал, — ответил Жюльен.
— Надеюсь, теперь, вернувшись домой, ты опять станешь заниматься гимнастикой.
— Это зависит от того, сколько у меня будет времени.
— Завтра пойдем к твоему новому хозяину, вот и узнаешь. Он человек добропорядочный. Люди они богатые и пользуются у нас уважением. Дело ведет отец с тремя сыновьями. Я думаю, на них не меньше двадцати человек работает, раз у них и шоколадная фабрика и кондитерская.
— Не считая еще тех, что в Лионском отделении, — прибавила мать.
Отец еще долго распространялся об этой фирме и в конце концов сказал:
— Проработаешь у них два-три года и будешь все уметь; и шоколад, и конфеты, и всякие пирожные будешь знать, как делать. Очень это хорошо — все уметь.
Мать не слушала. Голос отца она воспринимала как отдаленное гудение. Она глядела на Жюльена. Глядела и не могла наглядеться.
Он здесь, напротив нее. Они в надежных стенах родного дома, а дальше сад, погруженный во тьму. В кухне светло и тепло, и Жюльен тут. Сейчас для нее не существовало ничего, кроме него, даже войны, которая шла где-то там, далеко, и напоминала о себе только снимками в газетах да листами картона, которые отец прибил к деревянным ставням, чтобы закрыть вырезанные в них сердечки.
Сейчас же после обеда отец взял ключи и вышел. Как только он закрыл за собой дверь, мать сказала Жюльену:
— Ничего с ним не поделаешь, не хочет запирать сарай и калитку до того, как поедим.
— Ну так что ж такого, сейчас не холодно.
— И когда холодно, все равно так. Просто это для того, чтобы покурить. Будто я не знаю. И будто я не даю ему курить. Нет, это просто у него такая дурь — любит покурить тайком.
Продолжая говорить, она убрала со стола. Взяла тряпку, вытерла клеенку, смахнув в горсточку крошки, которые затем бросила в корзину, куда уже раньше отнесла очистки картофеля; покончив с уборкой, достала из буфета свою рабочую корзиночку и поставила ее на стол.
— Ты еще не собираешься спать? — спросила она. — Посидишь немного со мной?
Жюльен промолчал.
— А ты поздно ложишься? — спросил он немного спустя.
— В это время года мы обычно ложимся без света, сейчас же, как поедим, но раз ты тут, это не обязательно.
Жюльен опять промолчал.
— Дело в том, что я обещал Бертье зайти за ним, — не сразу сказал он.
Мать, уже севшая к столу и рывшаяся в рабочей корзинке, посмотрела на него.
