В конечном итоге, он же не просто так стоит, а на страже интересов родины, сколь бы престранными сии интересы не выглядели на первый‑то взгляд.
И нижние чины смотрят.
Небось, пойди на попятную, в жизни не простят… будут сказывать, пока правдивая история в байку не превратится, которых по уланским‑то полкам множество гуляет… а главное, опосля этакого позору только в отставку и подавать, поелику даже писари всерьез принимать не станут.
— Приказ! — рявкнул улан, дергая себя за второй ус.
— И как же вы собираетесь этот приказ исполнять? — еще громче поинтересовалась девка с косою. Более она не казалась улану привлекательной, напротив, в ней он вдруг узрел воплощение всех былых опасений.
А верно гадалка сказала, что сгинет он из‑за бабы…
Вот этой, любопытной, вопросами своими иных баламутюящей…
— Обыкновенно… юбки подымете…
Охнула бледненькая девица, осев на руке офицера.
— Господа хорошие! — тотчас возопил студиозус и тощую грудь выпятил, сделавшись похожим на щуплого деревенского петушка, который только и гораздый, что орать. — Да что же это творится!
Господин вытащил из‑под ночного колпака кристалл, который сдавил в руке.
Матерьяльчик наклевывался прелюбопытный, не чета черствым пирожкам и хамству проводников. Это ж целый разворот занять можно будет.
Произвол властей.
Самоуправство… оскорбление чести и достоинства… тайная канцелярия охотится за простыми людьми… никто, обладающий хвостом, не может чувствовать себя в безопасности.
Строки статьи, которая принесет, если не славу непримиримого борца за права простых граждан и демократические идеалы, то всяко достойный гонорар, что было в нынешних обстоятельствах куда важней.
— Доколе?! Я вас спрашиваю, доколе… — студиозус воздел руку над головой, говорил он страстно, с вдохновением, и поневоле пассажиры, в большинстве своем скорее озадаченные, нежели возмущенные, прислушивались к его словам. — Мы будем терпеть унижения?
— Заткнись… — прошипел улан и шагнул было к студиозусу, который от этого малого движения поспешно отпрянул, оказавшись за спиной решительного вида девицы.
— Притеснения властей! И всякого, кто мнит себя властью! — из‑за широких девичьих плеч выкрикнул студиозус. — Неужто и далее молча, безропотно, подобно овечьему стаду, снесем мы этакий позор?!
— Да у меня приказ! — улан, понимая, что добраться до студиозуса не выйдет — не драться же с девокою в самом‑то деле, вытащил бумагу с печатью. — Проверить каждого! Без исключения!
