И вот все на Нюсю глядят, шепчутся, дивятся тому, как она, перестарок, сумела этакого мужика найти… хотя, конечно, в примаки, да затое ученый… про упырей, небось, знает больше, чем тятька про своих коров…
— А шо… — Нюся подобралась еще ближе, и в глазах ее появилось хорошо знакомое Себастьяну выражение. Этак кошки дворовые глядели на воробьев, прикидывая, как бы половчей ухватить… воробьем себя Себастьян и ощутил.
И сглотнул, приказывая Сигизмундусу не паниковать.
Чай, храмы далече, и жрецов поблизости не наблюдается. И значит, честь Сигизмундусова пока в относительной безопасности.
— А шо, — повторила Нюся, томно вздохнувши. Вспомнились маменькины наставления, что дескать, мужик страсть до чего поговорить охочий, а как говорит, то и глохнет, будто бы глухарь токующий… за главное, вопросу верного задать. И Нюся нахмурилась, пытаясь понять, каковой из всех вопросов, что вертелись на ее языке, тот самый, правильный, поспособствующий воплощению простой девичьей ее мечты. — А шо… упырь в нонешнем году жирный?
Маменька, правда, не про упырей тятьку пытала, но про свиней, так‑то и понятно. Тятька за своими‑то свинями редкое аглицкой породы душою болеет, небось, волю дай, так и жил бы в свинарнике… упыри, небось, не хужей.
У них же ж тоже привес важный.
Сигизмундус от этакого неожиданного вопроса слегка оторопел.
Сглотнул.
И всерьез задумался над глобальною научной проблемой: имеет ли жирность упыря значение для науки, а если имеет, то какое.
— В прошлом‑то, помнится, споймали одного, так тощий, смердючий, глянуть не на что, — Нюся приспустила маменький цветастый платок, который накинула на плечи деля красоты.
Платок был даден для знакомства с будущим женихом, а следовательно использовался по прямому назначению. Ярко — красный, в черные и желтые георгины, он был страсть до чего хорош, и Нюся в нем ощущала себя ни много, ни мало — королевною.
— Всем селом палили… ох и верещал‑то…
— Дикость какая, — пробормотал Сигизмундус, во глубине души считавший себя гуманистом.
Палить… живое разумное существо… хотя, конечно, существовали разные мнения насчет того, следует ли считать упырей разумными. Находились и те, кто полагал, будто бы все так называемые проявления интеллектуальной деятельности, которые упырям приписывают, есть всего лишь остаточные свойства разума…
Себастьян мысленно застонал.
Какие упыри, когда вот — вот оженят? И сие напоминание несколько охладило Сигизмундусов пыл.
— Так а шо? — Нюся подобралась настолько близко, что протянула руку и пощупала край Сигизмундусового пиджачка. — У нас народ‑то простой… вот ежели б вы были, то вы б упыря научили…
