Багряная летопись | страница 9



— В эту грозную минуту надо помочь нашей стране. Она первая пошла к народной свободе. Если мы не защитим ее, мы предадим все человечество, все поколения, сколько их ни будет. И еще: надо сделать что-то самое правильное для себя. Самое важное. Нельзя, чтобы жизнь прошла просто так. — Он подумал мгновение и пояснил — Как трава растет. В общем, я прошу записать меня добровольцем в Красную Армию.

Он глянул в улыбающиеся глаза председателя и, не слыша ни грома аплодисментов, ни резкого свиста, ни возгласов, направился назад к лесенке.

— Товарищ, — громко и весело остановил его Фрунзе. — Вы забыли сказать нам, как вас зовут и откуда вы.

— Далматов Григорий. Технологический, первый курс.

— Спасибо, товарищ! — Он крепко пожал ему руку.

— Что ж, записываю Григория Далматова. — Председательствующий быстро занес несколько строк на чистый лист бумаги.

— И меня! — Фролов опрометью ринулся навстречу Григорию. Толкнув невзначай его плечом в грудь, он быстро взобрался на сцену.

— Товарищи! — громко закричал он. — Докладчик верно говорил: помочь надо Красной Армии. Пиши, товарищ председатель: Фролов Владимир Федорович, с Обуховского завода, ученик токаря, восемнадцать лет.

К выходу с шумом, демонстративно начали пробираться некоторые студенты, опять с разных сторон раздался свист, но уже лес рук забелел в зале в ответ на вопрос председательствующего, кто еще хочет записаться добровольцем в Красную Армию…

Медленно шли Григории и Наташа из театра. На город опускалась снежная сиреневая мгла. Белели заиндевевшие деревья и решетки вдоль набережной. На Исаакиевской площади при свете костров красногвардейцы бежали с винтовками наперевес, кололи соломенные чучела. Наташа взяла Григория под руку, крепче прижалась к нему. Молча они пересекли площадь. С большого плаката на гостинице «Астория» прямо на них глядел рабочий в солдатской гимнастерке и спрашивал: «Ты записался добровольцем?»

— Это я-то? — спросил его Гриша. — Записался. Только что записался.

— А как же я? — произнесла Наташа. Они остановились. Гриша повернулся к ней, взял ее лицо в ладони. Доверчиво и укоризненно смотрели на него огромные глаза.

— Если бы я не записался, ты меня презирала бы. И я презирал бы себя. А когда я вернусь, я приду к тебе и скажу: Наташенька, вот я вернулся. И мы поженимся.

Две пары глаз придвинулись одна к другой: сурово и требовательно, почти жестоко смотрели карие, страдальчески-задумчиво вглядывались в них голубые.