Лик избавителя | страница 68



Но это, конечно же, не Люся. Это участковый. Его Стася побаивалась. Он был всегда угрюм. Лицо у него серое, с желтыми подпалинами. Про него говорили, что он служил в «горячей точке», дважды был ранен, что у него не в порядке с печенью и с нервами. Одно время он зачастил в гости к Люсе и Стасе – спрашивал, все ли в порядке? Не беспокоит ли кто? Это когда в заброшенной дворницкой стали собираться мутноглазые мальчишки. Участковый подолгу пил чай. Руки у него сильно дрожали. Стася всегда пряталась в своей комнате. Потом он перестал ходить и, говорили, женился.

Стася впустила его и снова принялась плакать. Теперь некому сказать ей: «Успокойся», некому посоветовать: «Накапай валерьянки». Участковый стал ее успокаивать, как умел – достал из кармана носовой платок в клеточку и сильно вытер ей лицо, будто маленькой. От платка пахло утюгом и табачной крошкой.

– Да слышал, слышал уже, – кивнул он, когда Стася попыталась что-то объяснить. – Хахаль обчистил, так? Во-от, вышла бы за меня, горя б не знала.

Стася посмотрела на него непонимающе.

– А чего ж ты думала, зря я к вам тогда ходил? Да чего уж, дело прошлое, я не в обиде. Вот что, сейчас люди приедут, ты давай бери себя в руки. А где Людмила Николаевна? А? Да ты чего воешь-то, толком расскажи!

Приехали люди, ходили по всей квартире, все трогали, задавали Стасе вопросы, писали какие-то бумаги на уголке обеденного стола. Скатерть отбросили, она свисала, как знамя побежденного войска. Потом Стасе показывали фотографии мужчин, доставая из плотных желтых конвертов. В седьмом или восьмом лежала фотография Юрия. На ней он с красивой длинноволосой женщиной.

– Юрочка Тесак, – сказал тот, кто держал конверт. – Неужели своим настоящим именем назвался? В Париж, значит, съездили? Повезло же вам, барышня, да! Чистая удача!

– Повезло? – вскрикнула Стася. Она хотела объяснить этому жестокому человеку, что Люся умерла, что ее никто больше не вернет, и все из-за Юрочки! Как он там его назвал?

Но человек случайно – да полно, случайно ли? – встряхнул конверт, из него посыпались снимки, много. Все кинулись их собирать, и Стася тоже, но снимки у нее отобрали, и она краем глаза, вот только мельком… Что это? Мертвая женщина в кружевной сорочке… Длинные каштановые волосы разметались по красному ковру. Нет, это не ковер, это кровь. Много крови – на полу, на стенах… Господи, что это, ведь нельзя так перерезать горло, чтобы из него какие-то кровавые трубки, жилы, лоскутья…