От слов "наше общество" Пескишева передернуло. Хорошо общество: дюжина кривляк и пустобрехов, каждый из которых мнит себя выдающейся личностью.
"Видите ли, все таланты и гении! Один я - посредственность", - думал Федор Николаевич, мысленно посылая всех их к черту.
Довольно скоро он перестал ревновать Галину Викторовну, а затем и сам убедился, что проводить время с подругами жены куда интереснее и веселее, чем с ней. Порой он даже забывал, что женат: сутками не появлялся дома. Галину Викторовну это нисколько не волновало.
Однако такая жизнь Пескишеву быстро надоела. Он понял, что для ученого она - помеха. Поэтому, решительно отойдя от жены и ее компании, он с головой погрузился в работу. И вскоре вновь почувствовал, как угасший было интерес к науке снова овладел им, отодвинув все суетное, мелкое, никчемное.
После защиты докторской Пескишев мечтал возглавить кафедру - кто из докторов наук не мечтает об этом! Иметь свой коллектив исследователей и работать самостоятельно! Но в Ленинграде свободных мест не было, и он решил поехать в любой другой город, где есть вакантная должность. Так он оказался в Энске - крупном областном центре, расположенном относительно недалеко от Ленинграда. Однако когда Федора Николаевича избрали заведующим кафедрой, Галина Викторовна не поехала с ним. Не на кого было оставить престарелого отца, а он о переезде даже не помышлял. К тому же она боялась потерять ленинградскую прописку и, следовательно, лишиться права на квартиру.
- Не сердись, дорогой, - говорила Галина Викторовна. - Поживешь, присмотришься, получишь квартиру, а там посмотрим...
На том и порешили. С тех пор прошло много лет. Пескишев давно уже получил трехкомнатную квартиру, а Галина Викторовна по-прежнему жила в Ленинграде со своим отцом. Иногда она приезжала к Федору Николаевичу, но все реже и реже. И хотя они никогда не ссорились, время и разобщенность разводили их все дальше и дальше.
Пескишев не был святым. У него были женщины, но никто из них не смог увлечь его настолько, чтобы он решился пойти на разрыв с женой. Галина Викторовна не сомневалась, что у него кто-то есть, но никогда об этом не говорила и ни в чем его не упрекала. Понимала, что в значительной мере во всем виновата была сама.
За последние годы она заметно сдала. У нее появились раздражительность, беспричинная плаксивость, неприятные ощущения в области сердца и бессонница. Особенно докучали ей приливы крови к лицу, чувство жара в нем. К своему мужу Галина Викторовна стала еще равнодушнее. Если в прошлом она при встречах уговаривала его вернуться в Ленинград, то теперь таких разговоров не вела. Более того, она стала говорить, что в Энске вполне можно жить, нужно только чуточку привыкнуть, однако к себе это не относила.
