Она шла, неторопливо шаркая ногами в тапочках без задников по цементному полу. Бесконечно длинным и мрачным казался Пескишеву пропахший лекарствами пустынный коридор. Голые стены, грязные разводья на потолке наверно, прохудилась крыша и залило дождем, унылый стенд с какими-то выцветшими плакатами, сколоченные планками стулья для посетителей, пыльный фикус в огромной деревянной кадке... Поворот, еще поворот, скрип открываемой двери и - яркий ослепительный свет. Кажется, пришли.
Перевязочную освещала мощная лампа без абажура, свисавшая с потолка. По мере того как глаза Федора Николаевича привыкали к ее резкому свету, он все отчетливее различал контуры белого пятна на столе. Пятно медленно превращалось в очертания тела молодой женщины, едва прикрытого свисающей до пола простыней. Безжизненное, застывшее в неподвижности, оно казалось белее простыни - ни кровинки. Только лицо было подернуто легкой синевой, словно женщина задыхалась. Густые светлые волосы беспорядочно разбросаны, широко открытые глаза с черными ресницами смотрели вверх. Горечь, недоумение и мольбу выражало ее лицо. Чуть сдвинутые воздуховодом губы обнажали белизну плотных красивых зубов.
Пескишеву стало зябко, как там, в поезде, когда он смотрел в темное слепое окно. Он видел много смертей и, казалось, должен был давно ко всему привыкнуть, но - так и не смог. Всякий раз смерть потрясала его своей жестокой непоправимостью и несправедливостью. А эта женщина вдобавок ко всему была еще так молода... Он забыл о том, что сейчас глубокая ночь, что дома на столе - недописанная статья, которую следовало бы закончить и отправить в редакцию еще неделю тому назад, что сразу же по возвращении ему предстоит неприятный разговор с ассистентом Пылевской, вздорной и склочной бабенкой, уже не один год отравляющей жизнь всем сотрудникам кафедры, - он обо всем забыл, глядя на эту хрупкую женщину; одна-единственная мысль вытеснила все остальные - поздно, слишком поздно...
Занятые своим делом, врачи не замечали Пескишева. Он снял плащ, бросил его на стул и потер застывшие руки.
- Здравствуйте, коллеги. Что случилось?
Не дожидаясь ответа, подошел к больной. Посмотрел в глубину широко открытых глаз, приложил ухо к груди, покачал головой.
- Молодой человек, когда вы последний раз прощупывали ее пульс?
- Мне, товарищ профессор, не до пульса, - устало ответил Круковский. Вы лучше у Зоси Михайловны спросите.
- Кажется, я еще недавно слышала биение сердца, - сказала Зося, благодарно глядя на Пескишева: не отказался, приехал...
