Известно, что мать успеха – своевременность. Поторопившегося еще не ждут, опоздавший приходит к шапочному разбору. Поздневикторианская эпоха с ее сциентизмом и неоромантизмом была именно тем временем, когда должен был появиться Шерлок Холмс. Вот он и появился.
А теперь внимание: появившись в свое время, он мог там и остаться, не перешагнув его границ; последующие, другие эпохи его могли и не принять. Но, как мы теперь видим, Шерлок Холмс был рожден для вечности.
Есть такие герои в литературе: Одиссей, Иисус Христос, король Артур, Фауст, Дон Кихот, Гамлет, Дон Жуан – появившись, они потом уже никогда не умирают, а навечно поселяются в ней, заставляя все новые и новые поколения писателей по-своему излагать истории их судеб. И тогда получаются «Каменный гость», «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура», «Улисс», «Возвращение Дон Кихота», «Мастер и Маргарита», «Доктор Фаустус», «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Секрет живучести этих героев – в их характерах, наделенных общечеловеческими и вневременными чертами, настолько художественно обобщенными, что кажется – все про тебя: они живут твоей жизнью и каждый раз решают те же, что и ты, проблемы. А главное – то, что им постоянно, из века в век, приходится совершать свой выбор между правдой и ложью, долгом и чувством, жизнью и смертью, наконец, и именно это делает их характеры сложными и противоречивыми, то есть неисчерпаемыми, открытыми для будущих интерпретаций.
Парадокс Конан Дойла в том, что написанные им книги о Шерлоке Холмсе – да, непритязательны и схематичны, но образ главного героя получился при этом глубоким, сложным и разносторонним. Загадка? Эту загадку подметили и пытались решить еще современники писателя. Роберт Андерсон – никакой не литератор, а шеф уголовного сыска Скотленд-Ярда – написал в 1903 году: «Чарльз Рид <…> как-то сказал, что у писателя нет лучшего способа подтвердить свой талант, чем создать новый художественный тип. Если так, автору “Приключений Шерлока Холмса” должно принадлежать одно из первых мест среди современных прозаиков. Успех сэра Артура Конан Дойла тем удивительнее, что в его герое нет абсолютно ничего такого, что очаровывало бы или отвращало читателя. Шерлок Холмс нам интересен, но он не возбуждает ни любви, ни ненависти и не толкает нас на благородные, прекрасные, великодушные поступки. Однако имя его вошло в язык, и в этом смысле он бессмертен»[17].
«Ни любви, ни ненависти» – все верно, но что же тогда? Симпатия, более глубокое, интимное чувство. Фауст, Гамлет, даже Иисус, если ты не христианин, тоже не вызывают ни любви, ни ненависти, но ближе нам, чем те герои, которых мы обожаем или на дух не переносим. Шерлок Холмс – сноб, эгоцентрик, заявляющий о своем презрении к мирозданию с первых же страниц, но всегда готов помочь человеку, попавшему в беду, и до конца сражаться со злом и несправедливостью. Ради чего? Получается, что ради самой справедливости и ради человека, которого он в грош не ставит. Скажите, мог ли такой характер кануть в бездну непритязательной литературы и не стать в один ряд с Фаустом и Дон Жуаном?
