.
«Самой выгодной для шляхты формой инвестиций было приобретение званий и должностей, возможность продемонстрировать свои успехи другим и самому насладиться собственным блеском, потому что достойная шляхтича жизнь в любом своем проявлении была нацелена на внешнюю демонстрацию своей “шляхетности”. Следовательно, строительство резиденций и основание костелов, приобретение нарядов для себя и для значительной по численности челяди, хорошее приданое для дочерей и роскошные приемы – все это имело бесспорное значение»[219].
«В описании черт идеального шляхтича важное значение приобретает антиобразец поведения. Для рыцаря им становится мещанин, наделяемый жадностью, корыстолюбием, неучтивостью и неупорядоченным образом жизни, а для помещика это – магнат, которому приписывается грубость, всякого рода излишества, стремление к богатству, роскоши и своеволию»[220].
Вы, государством управляющие люди,
Держащие в руках людское правосудье,
Уполномочены пасти господне стадо,
Вам, пастырям людским, скажу я, помнить надо:
Коль вы на сей земле на место сели Божье,
То, сидючи на нем, обязаны вы все же
Не столько о своем заботиться доходе,
Сколь думать обо всем людском несчастном роде.
Над всеми меньшими дана вам власть велика,
Но и над вами есть на небесах владыка,
Которому в делах придется отчитаться,
И будет не весьма легко там оправдаться.
Он взяток не берет, и он не разбирает,
Кто хлоп, а кто себя вельможей почитает,
В сермягу ли одет, во ризы ли парчевы,
Но если виноват – влачить ему оковы!
Мне все же кажется, что с меньшим безрассудством
Грешу: лишь сам себя гублю своим распутством,
А преступления распущенного барства
Губили города, дотла сжигали царства!
[221]Пребывают в согласье стихии небесны,
И не диво – ты дал им законы чудесны,
Чтобы не преступали сей воли предвечной;
Ты ж в доброте и доброй воле бесконечный.
Прах твоего подножья, для чего вольны мы
Твоих не чтить законов, кои нам вестимы,
То лишь предпочитая, что тщета и гибель?
Ты разум дал нам, – что же нас минует прибыль?
Не дай, обрушив громы, как в древние лета,
В испытаньях узнать нам, что хочешь завета.
Уйми ты алчность нашу, коей нету меры,
И мы в святой отчизне возжжем пламень веры
[222].
Все большая вовлеченность шляхтичей-земян в хозяйственную и торговую деятельность, натуральный характер их фольварочного хозяйства нашел свое отражение и в анонимной мещанской поэзии Польши XVI–XVII вв. Ведь шляхетство стало вытеснять мещан из их традиционной сферы деятельности – торговли, причем в XVII в. уже не только хлебом и волами, а всем, что с излишком производилось в фольварке. В связи с этим к середине XVII в. многие города приходят в упадок.
