. Русская знать редко носит с собой оружие, с точки зрения шляхтича-поляка: «…нам, людям-рыцарям, неприлично отдавать оружие; с ним мы готовы скорей умереть, потому что у нас нет большего срама, как отдалить от себя оружие, – у нас, у людей-рыцарей»
[197]. Приемы ведения войны у московитян не рыцарские – низменные: «До этого времени прием на войне у этого народа был один – все на конях, по обычаю татар; одни с луками, другие с рогатинами, а третьи – привязавши к нагайке кусок железа или кости. Люди без оружия, редко у кого сабля. <…> Сраженье идет татарским приемом: или гонятся, если кто перед ними уходит, или уходят, стреляя из луков»
[198]. Особенно же коробила просвещенного шляхтича система наказаний дворян Великим князем, ее крайняя унизительность для человеческого достоинства, (напоминаю, что шляхтича в Речи Посполитой даже король не мог арестовать без решения сословного шляхетского суда, за исключением ареста в военное время по обвинению в измене), и описанию ее он уделяет много места: «…с ним отправляется дворецкий, по-нашему маршалок, в особую комнату, где судит он придворных людей, и сейчас же чинит экзекуцию: он приказывает другим дворянам его растянуть, а трое розгами его секут. Такое же наказание и за другие проступки, а за большие – в тюрьму. Когда же думный боярин учинит какое-либо преступление, <…> то великий князь, севши вместе с другими думными, приказывает ему встать пред себя. Тогда старший дьяк докладывает, что тот сделал, а затем препровождает его к великому князю, который бьет его в губу с обеих сторон. После этого тот же дьяк, поставивши его посередине комнаты, начинает выщипывать у него пальцами бороду, а засим все думные бранят его: “Што это ты, мерзавец, бездельник, сделал? Мать твою, как у тебя и сором пропал!”. Наконец дьяк объявляет, что великий князь всея Руси налагает на него опалу: он обязан каждый день бывать в Кремле и ездить по городу в черном кафтане, черной шапке и черных сапогах; он перед каждым, но перед ним никто, под угрозой кары, не снимает шапки. Это продолжается до возвращения милости великого князя, но редко долее двух месяцев. <…> Бьют их также и кнутом, но вместе с этим уже и из Думы выбрасывают. <…> Если, в свою очередь, великий князь оскорбится чем в речи думного, – на месте безотлагательное правосудие: он тут же бьет его палицей (с нею великий князь обязан теперь ходить – они называют ее посохом) по лбу, по спине; тот же повинен ни увертываясь, ни же молить, но говорить:
