— Вы действительно сделали важное открытие, — внезапно охрипшим голосом заметил приор и отвел глаза, так как не мог вынести презрительного взгляда своего подчиненного. — Очень жалею, что вы не сообщили о нем отцу настоятелю тогда же. Ведь это произошло уже несколько недель тому назад.
— Если бы мне не противно было стать доносчиком, то я, вероятно, так бы и поступил. Увидев, что его высокопреподобие принял все меры для того, чтобы хищения из кассы прекратились, я решил не возбуждать вопроса о признании, сделанном казначеем. Я не коснулся бы этого пункта и теперь, если бы вы не вывели меня из себя своими преследованиями. С тех пор как я здесь, вы не оставляете меня в покое, злоупотребляете своей властью начальника. Все ваши придирки, правда, лишь булавочные уколы, но и они становятся невыносимыми, когда повторяются беспрестанно. Прошу вас пощадить меня! Многие в монастыре заслуживают большей ответственности за сделанное ими, чем я.
Если бы отец Бенедикт был менее горд и бесстрашен, он испугался бы взгляда приора, в котором отразилась готовая на все смертельная ненависть.
Молодой монах даже не подозревал, как неосторожен был его поступок; он с презрением отвернулся от приора и вышел из ризницы.
Приор несколько секунд молча смотрел ему вслед, и в голове его проносились злобные мысли: «Он осмеливается грозить мне! Болван-казначей открыл ему глаза на некоторые вещи. Ну, уж я постараюсь, чтобы он не смог сделать еще большую глупость. Да и вы, отец Бенедикт, берегитесь! До сих пор вы были для меня только неудобны, теперь становитесь опасны. Пора убрать вас с моего пути!»
Прошло еще несколько времени. Богато сервированный, обильный монастырский праздничный обед окончился. Настоятель любил в торжественные дни показать богатство монастыря и умел принять всех — и высоко стоящих, и простых людей — с чарующим гостеприимством. Почти все посетители уже разошлись, и прелат прошел к себе.
В назначенный час отец Бенедикт вошел в покои настоятеля. Камердинер провел его прямо в сад, где его высокопреподобие гулял после обеда. Еще издали была видна его высокая фигура в черной рясе с усыпанным бриллиантами большим крестом на груди. Густые серебристые волосы прелата прикрывала круглая бархатная шапочка.
Большой, прекрасно ухоженный монастырский сад мог бы оказать честь и королевскому замку. Бывший граф Ранек ничего не проиграл, избрав себе жизнь монаха. Его брат, владелец майоратного имения, не мог сравниться с ним по богатству и силе влияния; прелат чувствовал себя неограниченным властелином и повелителем в той среде, в которой проводил свою жизнь.
