– Я чайник поставлю, а ты присядь.
Конечно, чайник поставит. Килгор знал, что от пожилой южанки без чая из дома не уйдешь, точно так же, как с молодой южанкой разговор не заведешь, пока она кофе не сварит. Будто тут никто поговорить не может, что-нибудь не прихлебывая, чтобы отвлекаться иногда.
Но ведь и в Первой Баптистской все то же самое было, так? Если не совместный обед, то хлеб вкусить вместе, поэтому они и называли церковь Дом Братства.
Эммау, чье имя он сначала принял за обращение «грэндма», бабушка, показала рукой на обеденный стол, красиво отделаный и крепко сбитый, видимо, сделаный на заказ. Небольшие стулья с ним совершенно не сочетались, а еще они выглядели так, что ни один из них не выдержит вес Килгора без необратимых повреждений.
Он уже готов был предложить выйти на крыльцо, но тут заметил прочную кедровую скамейку, явно принесенную из сада. На кухне Эммау она служила столиком для стопки полотенец и литых чугунных кастрюль, стоявших одна на другой.
– Может, я, возможно… разберу на этой скамье? – сказал он. – Нам обоим лучше будет, если я ничего не сломаю.
Она поперхнулась смехом, как курильщик лет восьмидесяти, но возраст у нее еще не тот, да и сигарет Килгор не заметил.
– Как пожелаешь.
Дело не в смехе, понял он. Сказанные ею слова прозвучали так же хрипло, как и смех. В них сквозил не возраст, а нечто иное. Аккуратно приспособив мебель под себя, он уселся.
– Надеюсь, я не сильно потревожил, особенно если вы чувствуете себя нехорошо?
– Нехорошо? – переспросила она, бросив на него резкий взгляд, от плиты. – Ты кашель имел в виду? Это еще мелочи, ты просто в городе не освоился, иначе услышал бы и похуже. Все мы, кто постарше, кто здесь вырос… у всех один голос.
– Очень жаль это слышать.
– Почему? Ничего не болит, и я внимания не обращаю. Дает ощущение одного племени, – сообщила она, вытаскивая из шкафа коробку пакетиков с чаем. Сдернула со стены пару кружек. Себе оставила светло-розовую, с изящной ручкой, а ему дала большую, в виде Твити, сидящей на краю ванной.
– Когда-то давно между Дактауном и Копперхиллом жило большое племя. Компания хорошо о рабочих заботилась, – сказала она, хотя ее кашель говорил об обратном. – Теперь все это ушло, как и большая часть нас. Таков порядок вещей.
– Но земли здесь чудесно восстановились, – сказал он, показав, сколько налить кипятку, и окунул в воду пакетик. – Как-то так.
– Как-то так, да уж. Как-то змеи, как-то крысы, как-то жуки. Давно от них отвыкли, а тут, нате, снова они ползают. Не говоря уже об этих проклятых деревьях. Нравилась нам наша красная земля, я тебе скажу…
