Не любил Кузьма Гавриила: вот, скажем, архистратиг Михаил — воитель и всякой сволочи уничтожитель, Миколай-угодник — обходительный бородатый святой, а этот… Телом хлипок, безус, как полено, и пред Богоматерью в Благовещенье нехорошую мысль проводил. Для женщин сводничать ничего, а мужику стыдно.
Обнесет свечой архангела, и лицо корявое в стороне плывет.
— Ненадобная икона… глаза трет, а тут — свечу ставить… Не хочу…
Однако о помышлениях своих молчал, копошились они внутри в теплоте и духоте. И потому, должно быть, казались эти помыслы огромны и непонятны, как зимняя тундровая ночь.
Одна только мысль о чудесном городе Верном наружу билась, и верил он в нее злобно.
Так вот, на Гавриила-летника, когда кора на кедре трескается — потеет дерево, и кедр под ногами гнет горбом землю, смола течет в хвою и весело пахнет, — шел тогда Кузьма тропой таежной.
Думал о завтрашнем празднике, Гавриила-архангела в ругань оболокал и злился еще, что не припасено самогонки.
— Хороших святых хоть отбавляй, а тут дерьму кланяйся.
Пахло густо и радостно корнем кедровым, неудержно и космато полз он из земли и злобно рвал травы.
Наверху ветки захватили ветер и со свистом трепали его с вершины на вершину.
Сказал Кузьма:
— Есть во мне как-никак непочтенье…
Сплюнул и глазом своим единственным по тропе повел.
А тут стоит на тропе мужичонко, неизвестно откуда появившийся. Лапотина-одежина на нем лохмотья над лохмотьем, на одной ноге лапоть, на другой — сено веревкой привязано. Глаз же… совсем непонятный глаз, один от другого на пол-аршина и в разных концах лица — будто и два глаза, а будто и больше десятка; в волосе они там, в хитрости.
— До Семилужков эта будет…
Отвечает Кузьма:
— Будет…
Завелеречил мужичонко:
— Иду я туды на Гавриила премудрова, значит, и архангела. Слышал, что чуть не в престолах он там…
Увел свой глаз за пазуху.
Кузьма сказал:
— Ну.
— Иду я от самых туркестанских земель, от самого города Вернова…
— А бают…
— Провалился, парень, сквозь пески провалился, одна мусульманская мечеть уцелела, потому мулла на ней, бают, провокатором был и вообще… озеро там и все такое, что требуется…
— Неизвестно пошто?
— Ушел-то?
— Ну.
— Надоело, грит, смотреть мне на вас, и никаких, парень, гвоздей. Ушел — свидетель я этому и пятьсот присяг брал в том…
— Этак-то уся Расея уйдет…
— Не наше дело, парень, не наше. Рукомеслом мы богомаз, и архангел Гавриил у меня в почете.
Повернул по тропе. За плечами мешок холщовый, и погромыхивает тот мешок железным грохотком.
